Дело рассерженной дамы - [2]

— Некоторое, впрочем, весьма непродолжительное время, мы с ним… Как это у вас называется? Сожительствовали! — всем своим видом и тоном голоса она давала понять, что к этому прискорбному факту ни в коем случае нельзя относиться серьезно. — Сожитель, сожительница… Фи, какие мерзкие слова! Как будто заранее предполагается грязь и похабщина. Нет, лучше напишите так: мы с Агарковым находились в близких отношениях!.. Не знаю, как он, а мои чувства…

— Как вы познакомились, если не секрет?

— Да уж какие от вас могут быть секреты! История наиглупейшая. Сперва-то он клеился к моей подруге. Но у Татьяны были другие виды. А чтобы он отвязался, она и дала ему мой телефон. Так его мне расписала — куда с добром! Ну, я по своей доверчивости и попалась на удочку! Позвонил он пятого октября, а уже седьмого мы встретились. Вроде приглянулся: высокий, морда смазливая, и вообще держался интеллигентно. Сожитель, прости Господи!.. — Зверева состроила брезгливую гримасу, будто отведала марочного коньяка, произведенного местными умельцами. — Всего-то пять встреч и было… А потом, грубо говоря, слинял… Нет, вы ничего такого не думайте, я женщина далеко не легкомысленная, ведь он был разведен, я своими глазами видела штамп в его паспорте. Поэтому я полагала, что знакомился он с самыми серьезными намерениями. Ну, первый-то раз явился… Я понимаю, мужику нелегко бывает сразу решить подходит ему женщина или нет. Но во второй-то свой визит, шестнадцатого октября, уж такой был восторженный и нежный, так хвалил мою стряпню… Предложил полки на кухне сделать. Тут же помчался к какому-то приятелю, притащил досок и целый чемодан инструментов. Не поверите: весь субботний день и все воскресенье пилил, строгал, колотил. Ну, мастер он, скажу вам, оказался замечательный. Полочки получились — хоть в лучшем мебельном магазине на продажу выставляй, оторвут с руками и ногами! В следующий раз, с двадцать третьего по двадцать шестое октября, обои мне выбрал и наклеил в квартире.

Потом, с тридцатого по второе, сделал на кухне под окном ларь для картошки. Знаете, такой снаружи красивый, из полированных досок, а внутри вместительный. Дырки в стене на улицу продолбил, чтобы нужная температура поддерживалась, два термометра вмонтировал… А на пятый раз все, сник. Напилился, настрогался. Шестого ноября объявился и уже к вечеру куда-то заспешил-заторопился. Надо думать, к этому времени у него уже все было готово…

— Тем не менее, на чем основываются ваши подозрения, Раиса Алексеевна? — спросил Бородин.

— Так я ж вам говорю: он великий мастер! И по дереву режет всякие там маски, и лепкой занимается. Ему слепки с ключей сделать — раз плюнуть. А ключи у меня, когда я дома, всегда торчат в дверях изнутри. Долго ли ему, пока я в ванной под душем плещусь или еще где уединюсь, долго ли ему, я вас спрашиваю, подойти к двери и сделать слепок? — Но это пока только ваши предположения!

Зверева снова ожгла его взглядом:

— Да вы меня выслушайте до конца!

— Я вас слушаю, — смиренно обронил Бородин.

— Я предлагаю вам версию, а вы уж, будьте добры, проверяйте ее. Если у вас других-то версий нет! Только, ради Бога, не сидите сложа руки! Кстати, у меня, к вашему сведению, не только предложения, потому что… Сколько там у меня вещей взято — лишь он мог знать, где некоторые из них лежали. Ведь до него у меня вообще года два никто в квартире не бывал, кроме моей подруги. Ну, чтобы кто-то без надзора хоть на минуту оставался…

— Ваша квартира на каком этаже?

— На восьмом.

— Я так понимаю, что ни взлома, ничего такого не было?

— Абсолютно ничего! В чем и дело: у меня две входные двери, металлическая и простая. Все замки целы, двери тоже.

— Вы их закрыли, когда уезжали?

— В чем и дело: замки в металлической двери я закрыла на два оборота, а когда вернулась, обе двери были просто захлопнуты.

— Что из вещей было взято?

Зверева возмущенно вскинулась:

— Вы, смотрю, даже не заглядывали в эту папочку! А там все должно быть перечислено. Помню, что протокол составлялся.

— Протокол я читал, — сказал Бородин. — Но уж коли я взялся за ваше дело, то хотел бы услышать из первых рук.

— Ну, пожалуйста, мне нетрудно, — Зверева отходчиво улыбнулась. — Японский цветной телевизор, видеомагнитофон, тоже японский… Дальше: мутоновая шуба, совсем новая. Все золото. Три пары обуви — двое сапог и туфли. Ну, там, кофточки, французские духи «Шанель». Ковер тоже потащил было, но мой сосед по подъезду заподозрил неладное, погнался. Тогда Агарков бросил ковер и удрал.

— Ваш сосед узнал Агаркова?

Зверева досадливо отмахнулась платочком, который был у нее в руке.

— Как он мог его узнать, скажите на милость, если до этого ни разу не видел! Но приметы совпадают…

— Кстати, из материалов дела следует, что вор был не один, — сказал Бородин.

— Ну, разумеется! — охотно согласилась Зверева. — Как же тут обойтись без сообщника: одному ведь не под силу столько всего уволочь! Но вы разыщите Агаркова, а тогда и приятель его отыщется.

— Договорились: будем разыскивать вора, — улыбнулся Бородин.

Зверева была явно разочарована.

— Но все-таки я хотела бы знать, с чего вы начнете розыск. Мне кажется…