Дело пропавшей балерины - [38]

Яков Менчиц поднялся на балкон третьего этажа отеля не ради пейзажей, да и панорама отсюда открывалась не столь впечатляющая. Его внимание привлекли узорчатые, витиеватые перила балкона. Он рассматривал лепестки цветов, повторявшиеся в орнаменте. Их восемь. Восьмерка — число искателей приключений — так когда-то говорил ему отец. Владимир Менчиц ценил это число, поскольку и сам пребывал в постоянных поисках. Сын время от времени получал от него письма из Херсона или Николаева, затем удивлялся телеграммам из Петербурга — не успевая следить за перемещениями отца. И не находил объяснения, какие дороги его манили, что побуждало снова и снова оставлять родной город ради неизвестных, Богом забытых селений и пыльных дорог.

— Если вы уже здесь, я бы советовал вам подняться на террасу ресторана — ваши коллеги там, — прервал поток его мыслей метрдотель.

Метрдотеля уже опросили, однако ничего интересного он не поведал. Он, как и полагалось, почти все время находился на седьмом этаже в ресторане, следовательно, о пожаре узнал одновременно с гостями.

«Прага» — не самый дорогой отель в городе, вряд ли она могла бы на равных соперничать с первоклассными «Гранд-отелем», «Савоем», «Французским» или «Континенталем». Однако здесь, в ресторане, нередко можно было встретить самых состоятельных людей Киева — они приходили полюбоваться панорамой. Поэтому, бесспорно, эвакуация гостей оттуда стала для его персонала недюжинным испытанием. Вероятно, вчерашняя ночь выдалась не самой лучшей и для метрдотеля.

— Если вам более ничего не нужно, я вынужден буду покинуть вас, — напомнил о своем присутствии главный официант. Менчиц кивнул.

Полиция осматривала «Прагу» с ночи. Во время вчерашней суматохи было совершено несколько ограблений, однако обошлось без человеческих жертв. Неужели пожар имитировали ради нескольких побрякушек и кошельков, которые были украдены из незапертых номеров? Не упустили ли они из виду что-то более важное? Яков Менчиц устало потер висок и покинул балкон.

Итак, лифт или лестница? Бывший следователь говорил уверенно, будто точно знал, как именно незнакомка под вуалью спустилась в холл. И почему Тарас Адамович попросил следить за ней? Почему она прятала свое лицо? Куда исчезла?

Поднимаясь на террасу ресторана на лифте, он с сомнением осматривал узкую кабинку, которая, по словам метрдотеля, могла вместить двенадцать человек. Сегодня ресторан на седьмом этаже был закрыт, гостям предлагали выбрать первый этаж, где располагалась кофейня «У чешской короны».

По террасе прогуливался Тарас Адамович в сопровождении Миры и высокого элегантного господина, которого Яков Менчиц узнал не сразу.

— О, мой ночной гость! — весело воскликнул молодой человек, и работник антропометрического кабинета понял, кто перед ним. Художник Олег Щербак в темном костюме и с плащом на сгибе руки вовсе не производил впечатления растрепанного чудака, вернувшегося домой далеко за полночь и натолкнувшегося с порога на молодого следователя с его странной просьбой.

— Спасибо, что помогли мне вчера с портретом, — слегка поклонился Менчиц.

— О, не стоит благодарности. Со своей стороны я обещал помочь господину Галушко. Никогда еще не рисовал портреты с чьих-то слов, — Щербак улыбнулся, — хоть я и не уверен, что девушка вышла похожей на оригинал, но это был интересный опыт. Правда, вы заставили меня понервничать — никогда не думал о том, сколь невнимательны могут быть следователи. Если бы я говорил с художником, получил бы намного больше информации. На вашем месте, Тарас Адамович, я бы предложил учредить краткий курс портретной живописи среди ваших коллег.

— Интересная мысль, — улыбнулся в ответ Тарас Адамович, затем, после короткой паузы, повернулся к Менчицу и вопросительно выгнул бровь:

— Что скажете, господин Менчиц?

— Вряд ли руководство одобрит идею.

— Нет, я об ответах на ваши вчерашние вопросы. Нашли их?

— Не уверен.

— Отчего же?

Молодой следователь невольно взглянул на Миру. Прекрасна, как всегда, в темно-коричневом платье, оттеняющем глаза. Если бы она позировала на тех портретных курсах, он, вероятно, с большим энтузиазмом поддержал бы идею Щербака. Его ответ прозвучал не сразу:

— Я не уверен, что задал правильные вопросы.

Тарас Адамович удовлетворенно кивнул. Молодой следователь и впрямь не безнадежен. Задавать вопросы — это определять приоритеты расследования, делать выбор в пользу той или иной версии. Неуверенность — осознание следователем, что каждая из версий имеет слабые и сильные стороны.

— На какие вопросы вы все-таки хотели бы получить ответы? — прямиком спросил Тарас Адамович коллегу.

Тот, поколебавшись, ответил:

— Куда исчезла девушка?

— Я говорил вам — она спустилась.

— Почему вы в этом уверены?

— Несколько работников отеля четверть девятого видели, как из коридора на первом этаже выбежала девушка и попросила помочь мужчине, которому якобы стало плохо. Он находился в номере, расположенном в дальнем конце коридора.

— Откуда вы знаете, что это была она? — спросил молодой следователь.

— Блондинка, темное платье — так описали ее свидетели. К тому же в номере, о котором она говорила, никого не оказалось. Ей нужно было отвлечь внимание, чтобы незамеченной покинуть отель, — объяснил Тарас Адамович.