Дело Пентагона - [76]

Таким кривым образом мы довальсировали до намеченного укрытия, я выглянула из-за угла и увидела, что Джастин сидит у барной стойки, рассматривая толпу, именно там, где я была. Пронесло. Осталось только проскользнуть мимо.

— Только не говори, что это и есть твой ректор? — прошептал Киану, высунувшись вместе со мной и проследив за направлением моего взгляда.

— Нет. Это знакомый. — Не знаю, почему я не сказала ему, что Джастин моему ректору родственник. — Из-за Шона я бы париться не стала.

— Шон… — пробормотал Киану.

— Шон, — с вызовом повторила я.

— Даже имя у него высокомерное, совсем как он сам. — Вот даже куда приехали!

— Серьезно? — фыркнула я.

— Что серьезно? — недоумевающе переспросил он.

— Человек, названный Киану, будет рассуждать о чужих именах?

Мы не выдержали и рассмеялись.

— А ты вообще называешь себя Дженевьевой, на редкость дурацкое имя!

— Уж не хуже, чем Киану!

Он по-мальчишечьи весело улыбнулся и покачал головой. А я выглянула снова и нахмурилась. Джастин все еще кого-то высматривал. Я уже было открыла рот, чтобы поделиться с Киану своими наблюдениями, как вдруг дверь женского туалета отворилась, и я узнала ответ на свой вопрос. Оттуда вышла Аня. И двигалась она ровно на нас. Не зная, что еще сделать, я толкнула Киану к стенке и припала к его губам страстным поцелуем, который из наигранного очень быстро перерос в настоящий. И мне безумно понравилось. Он так сладко целовал меня, задыхаясь, обнимая, как хрустальную. Боже мой, это было все, чего мне не хватало в отношениях с Шоном. Аня уже давно ушла, а мы все не могли оторваться друг от друга. Я чувствовала его возбуждение, знала, что он хотел от меня намного большего, и уже не была уверена, что сама этого не хочу. В конце концов, стоило ему появиться, и все как-то изменилось, это ли не показатель? Но я заставила себя разорвать эти объятия. И каким же красивым он показался мне в тот миг! Просто сказочным принцем.

— Нужно уходить. Проведи меня.

Он обхватил рукой мои плечи и потянул к выходу. Ни Джастин, ни Аня нас не заметили. Когда мы оказались на улице, Киану шагнул ко мне ближе и произнес:

— Позвони мне, Джо, я очень хочу тебя увидеть.

— Нет, Киану, я…

— Не говори мне, что я один это чувствую, я тебе не поверю.

И напоследок он ласково коснулся моих губ своими.

Когда дверь дома хлопнула сильнее ожидаемого, я вздрогнула и поморщилась. Так надеялась, что Шон меня сегодня не встретит и не заметит. Но теперь он не мог не услышать. И, что самое ужасное, мои волосы растрепались, помада смазалась, а в глазах явный оттенок паники… отстой.

Как я и предполагала, Картер вынырнул из своей гостиной и окинул меня оценивающим взглядом.

— Молчи, — попросила я его, даже не пытаясь сделать вид, что все в порядке. Но, разумеется, он был в состоянии держать рот закрытым, только если это было невыгодно мне.

— Успокойся, Конелл. Мне плевать с кем ты спишь, пока и мне не отказываешь.

— Ни с кем, кроме тебя, я не сплю, — огрызнулась я. — Я не собираюсь тебе уподобляться.

— Жаль. Было бы интересно посмотреть на твои терзания.

Страх уступил место ледяной ярости.

— Ты встретил меня, чтобы сказать какую-нибудь гадость? Спасибо, я…

Но он не дал мне договорить, шагнул ближе и толкнул к стене, прижался к моему телу, вцепился в волосы… черт! Это было столь же заманчиво, сколь и неправильно. Я попыталась его оттолкнуть.

— Я встретил тебя не за этим.

— Убирайся от меня! — Начала отталкивать я его, вспоминая запах воскресных духов, даже не так, нет, цепляясь за это воспоминание. — Я не хочу… — прошептала я слабо. Мы оба знали, что белый флаг капитуляции уже сто лет как выброшен в воздух.

Но правда в моих словах тоже была. Я действительно его не хотела, какой-то частичкой, которая рвалась на волю, на свободу… на свободу быть собой. Какое же это было бы счастье — не злиться, не обижаться, не обдумывать каждый свой шаг. Я хотела еще раз увидеться с Киану, поговорить с ним, посмеяться, побыть вдали от ловушки, в которую раз за разом загонял меня Шон. Вдали от места, где вынуждена была следовать его правилам и соглашаться на грязную, низменную, грубую и фальшивую близость. Да, это отвратительно звучит, но разве можно говорить иначе про отношения между людьми, которые друг друга, не скрываясь, презирают?

От этих мыслей я зарычала на Шона:

— Ты спишь черти с кем, что я могу от тебя подцепить? — Эта была просто какая-то необходимость — жалить его сильнее, чем он меня.

— Какая разница? Тебе придется это пережить. Или не пережить. Представляешь, Конелл, если у меня СПИД, то и у тебя тоже будет. Шагнем в вечность вместе, как Ромео и Джульетта, — хмыкнул он. — Ну не об этом ли ты мечтаешь?

— Не с тобой, — сквозь зубы выдавила я.

Он словно впервые меня увидел, вгляделся в лицо, а затем взялся за полы блузки и резко рванул в стороны, грубо задрал юбку и прошелся пальцами по кружевному краю чулков.

— Да, мне определенно нравится этот твой идиотизм.

Сидя на полу и собирая пуговицы блузки, я ругала себя последними словами. Ну как так можно? Да что вообще я творю? Сначала докатилась до торговли собственным телом, теперь — почти-почти — до измены. Я оскорбляла людей, я пребывала в состоянии вечного гнева, почти ничему не радовалась, шла на поводу у банального влечения. Я ненавидела свою жизнь и понятия не имела, как ее изменить. Шон как демон ада, рядом с ним даже вроде бы хорошие люди сходят с ума и начинают предаваться самым страшным порокам. Уныние, гордыня, алчность, похоть… боже мой, а ведь когда-то я каждое воскресенье ходила в церковь в нежно-розовом платьице, расшитым кружевом по подолу. Где родной Миссиссипи? Зачем я позволила маме меня оттуда увезти?