Дело Пентагона - [71]
Шон в гостиной ковыряется внутри моего ноутбука, а я сижу на кухне бунгало и смотрю в окошко. Отсюда видно море. Сегодня небольшой шторм, небо темное. Внезапно телефон Картера начинает звонить. Не знаю почему, но бросаю на него взгляд через плечо. И обнаруживаю, что он тоже подозрительно на меня смотрит.
— Я тебя понял, Манфред, — говорит он.
И я буквально порами чувствую, что случилось. Они как-то узнали, что я взломала… их. Гады, блин. Шон опускает глаза, сбрасывает вызов и снова берет в руки паяльник. Может, мне померещилось? Паранойя. Несмотря ни на что, я все еще опасаюсь Картера. А уж с остальными следует быть вообще осторожной.
— Привет, — говорит мне Марко, отрывая от созерцания Шона. В его глазах я тоже ищу огонек осуждения. Так, на всякий случай. Но там пусто-пусто. Там не то что осуждения, там вообще ничего. Он на препаратах что ли? У меня даже сомнений не возникает, что с младшим Монацелли не все в порядке.
— Привет, — отвечаю я и выдавливаю улыбку. Из Бабочек я его знаю хуже всех. Мы встречались на конференциях пару раз, но это все. Такаши бывал гостем у Шона, Карина (ха-ха) тоже, плюс я знаю ее историю до деталей, но Марко…
Он, тем временем открывает холодильник и достает оттуда графин с соком.
— Думаю, нас ждет новый шторм, — однако, произносит он так буднично, будто я ему старая знакомая.
— Нет, — автоматически спорю я.
— А я думаю, что да, — капризно настаивает он и с грохотом захлопывает дверь холодильника. В меня впиваются его злые глаза. Будто я сделала что-то совершенно безумное. Так… это страшно. На видео он временами вел себя странно, но одно дело наблюдать за ураганом со стороны, и совсем другое — оказаться в эпицентре. Потому что
— Марко, — окликает его Карина. — Пойдем.
— Закрой шторы, там гребаные агенты смотрят!
Карина бросает на меня виноватый взгляд. Будто он ее родственник, за которого она в ответе. И до меня вдруг доходит, что если даже для Шона эти люди не чужие, для пани они почти семья. А это значит, что когда выяснится имя предателя, все покатится к черту. То есть я пришла, чтобы оставить после себя руины. Кто бы мог подумать, я так долго мечтала стать Бабочкой, а теперь их уничтожу.
— Что, Конелл, здесь у нас все не так радужно, как думалось раньше? — спрашивает Шон, он все прекрасно слышал, так как гостиная примыкает к кухне.
— Он всегда был таким? — тихо спрашиваю я у Шона, подходя ближе.
— Как я уже говорил, Пентагон нас здорово потрепал. — Он не отрывает глаз от кончика паяльника. В воздухе висит отчетливый запах раскаленного металла. — Всем досталось. После первого случая меня задерживали еще четырежды, но доказательств так и не нашли. Допрашивали, университет несколько раз вверх дном перевернули. Многие преподаватели ушли.
— Да, Роб что-то такое говорил.
— Держите с ним связь?
— Да. С ним и с Керри, — киваю я. Шон коротко стреляет в меня глазами. — А с другими что?
— В смысле?
— С другими Бабочками, — поясняю я.
— От Такаши ушла жена. Дважды. Вернулась. Тоже дважды. Недавно она снова ушла. Теперь детей через суд делят. — Шон замолкает и дует на паяльник. — А пани получила то, о чем всегда мечтала. Ей закрыли доступ во все страны, кроме Евросоюза и России. Только на таком условии она может продолжать работать на Манфреда, — хмыкает Шон. — И это еще цветочки. Дорогу перейдешь в неположенном месте — новый виток прессинга.
Он откидывается на спинку дивана, высоко поднимает плату над головой, к свету и рассматривает ее. Я стою, скрестив руки на груди и ежась. Мне не нравится происходящее. К примеру, Леклер с камер не заметит, что что-то не так, но я-то вижу. Я будто осиное гнездо разворошила. Может, я вообще сюда приехала, потому что мне необходимы ответы на вопросы. Что случилось? Почему все стало именно так? Кто виноват в том, что мы довели друг друга до точки невозвращения? И, тем не менее, я не спрашиваю у Шона, потому что не держусь за ниточку его благодушия, а также не уверена, что выдержу правду. Ну я как всегда, гений драмы и трагикомедии.
Пока я размышляю о жизни и ее поворотах, Картер заканчивает паять мою видеокарту, собирает ноутбук и, конечно же, включает. Перед камерами агентов я не могу его попросить перестать, просто сажусь рядом и невинно хлопаю глазами. С самым глупым видом спрашиваю, работает ли. Типа до этого было непонятно. Шон кивает, но даже не пытается скрывать, что ему все известно. Он запросто восстанавливает мой «потерянный» доступ к их серверу и кивает.
— Работает, Конелл. Прекрасно работает.
Вглядываюсь в его лицо, но прочитать не могу ничего. Что-то мне подсказывает, что, как бы то ни было, он в бешенстве.
Марко не угадал, шторма нет, на улице тепло, ходят небольшие тучи, но на это все. Я только что искупалась. Уже почти ночь, но вода прелестная, теплая. Я бы могла в ней поселиться. Вспоминаю Миссиссипи и улыбаюсь. У меня было чудесное детство, полное моря, солнца и веселья. Я была маленькой местной королевой с волосами, выгоравшими до пепельного блонда. И я была на сто процентов уверена, что вот еще чуть-чуть подрасту и заполучу сердце местного красавчика — своего соседа Коула. Он был на пять лет старше и водил круизную яхту. Это занятие казалось мне самым крутым на свете, куда уж там Шону с его проводочками! Также Коул обладал и другими неоспоримыми достоинствами: бронзовым загаром, самыми голубыми глазами на свете, прессом, напоминающим стиральную доску и… тем, что в каждый мой день рождения он награждал обе ямочки на моих щеках сладкими поцелуями.
Моя жизнь — живое доказательство, что если тебе могут сказать гадость, они это сделают, если над тобой обладают властью — обязательно начнут шантажировать. И никому нет никакого дела то того, что ты хочешь, какие у тебя жизненные ценности. Никому!
То, как нас классифицируют мужчины, очень похоже на кастовое деление с четко обозначенными границами. Это совершенно особенный род иерархии, доступный только мужскому пониманию. Сначала для них существует только мама, если повезет, сестры… но с возрастом все усложняется до невозможности. Есть подруги, есть жены, есть любовницы. Есть любовницы на ночь, а есть любовницы по призванию. Когда он сказал, что я отношусь к самой редкой категории, он имел ввиду последнюю, но тогда я этого понять не могла. Думаю, он тоже.
Всего несколько часов назад я была уважаемым ученым, а теперь волей случая оказалась соучастницей, которая летит на другой конец мира, чтобы спрятаться там от властей США. А еще я собираюсь работать на одного из самых опасных людей планеты, который по совместительству гадкий, жестокий, самовлюбленный кретин. И мой экс… Кстати, я выхожу замуж! Пфф, ну конечно не за него!
Она оставила в прошлом не только ненавистное общежитие, но и любимого человека. И снова не на кого рассчитывать, кроме себя. Кто бы мог подумать, что такое положение закончится браком с человеком, не подходящим ей ни в чем, кроме одного: он тоже борец-одиночка.
Она — девочка из бедной семьи. Ей, чтобы добиться чего-либо в жизни, нельзя опускать руки. И не на кого рассчитывать, кроме себя. Он — богат и чертовски хорош собой, его будущее расписано на годы вперед. Все само плывет в руки. Казалось бы, что между ними общего, но волею судьбы они становятся друзьями. А только ли ими? Не найдут ли они друг в друге то, что давно для себя искали?
У Мии Ли есть тайна… Тайна, которую она скрывала с восьми лет, однако Мия больше не позволит этой тайне влиять на свою жизнь. Одно бесповоротное решение превращает Мию Ли в беглянку – казалось бы, это должно было ослабить и напугать ее, однако Мия еще никогда не была столь полна жизни. Под именем Пейдж Кессиди, Мия готова начать новую жизнь, в которой испорченное прошлое не сможет помешать ее блестящему будущему. Автобус дальнего следования увозит Пейдж из Лос-Анджелеса в Южный Бостон, штат Вирджиния, где начнется ее новая жизнь.
Ира пела всегда, сколько себя помнила. Пела дома, в гостях у бабушки, на улице. Пение было ее главным увлечением и страстью. Ровно до того момента, пока она не отправилась на прослушивание в музыкальную школу, где ей отказали, сообщив, что у нее нет голоса. Это стало для девушки приговором, лишив не просто любимого дела, а цели в жизни. Но если чего-то очень сильно желать, желание всегда сбудется. Путь Иры к мечте был долог и непрост, но судьба исполнила ее, пусть даже самым причудливым и неожиданным образом…
Чернильная темнота комнаты скрывает двоих: "баловня" судьбы и ту, перед которой у него должок. Они не знают, что сейчас будет ночь, которую уже никто из них никогда не забудет, которая вытащит скрытое в самых отдалённых уголках душ, напомнит, казалось бы, забытое и обнажит, вывернет наизнанку. Они встретились вслепую по воле шутника Амура или злого рока, идя на поводу друзей или азарта в крови, чувствуя на подсознательном уровне или доверившись "авось"? Теперь станет неважно. Теперь станет важно только одно — КТО доставил чувственную смерть и ГДЕ искать этого человека?
Я ненавижу своего сводного брата. С самого первого дня нашего знакомства (10 лет назад) мы не можем, и минуты спокойно находится в обществе другу друга. Он ужасно правильный, дотошный и самый нудный человек, которого я знаю! Как наши родители могли додуматься просить нас вдвоем присмотреть за их собакой? Да еще и на целый месяц?! Я точно прибью своего братишку, чтобы ему пусто было!..
Хватит ли любви, чтобы спасти того, кто спасает другие жизни? Чесни жаждет оставить своё проблемное прошлое позади… Оставив отношения, наполненные жестокостью, Чесни Уорд жаждет большего, чем может предложить её маленький городок. В поисках способа сбежать и приключений, она присоединяется к армии, но когда прибывает на первое место работы в Англии, она встречает Зейна − сержанта, у которого имеются свои собственные секреты. Зейн думал, но ни одна женщина не заставит его захотеть осесть… Начальник персонала Зейн Томас, авиатор Войск Специального Назначения, пропустил своё сердце через мясорубку.
Что под собой подразумевают наши жизни? Насколько тесно переплетены судьбы и души людей? И, почему мы не можем должным образом повлиять на…На…Легко представить и понять, о чём идёт речь. Слишком легко.Мы думали, что управляем нашими жизнями, контролируем их, только правда оказалась удручающая. Мы думали, что возвысились над законами бытия и постигли великую тайну.Мы…Я давно перестала существовать, как отдельное существо. Возможно, законы подчинили меня тем устоям и порядкам, которые так тщательно отталкивала и… желала принять.Слишком поздно поняли, с чем играем, а потом было поздно.