– Ну что же, подумайте еще! – предложил Мейсон, откидываясь на спинку стула.
– Ол райт, – махнул рукой Ван Ньюис. – Скажите, вам что-нибудь известно о Дафне?
– Абсолютно ничего.
– Она со странностями… очень эмоционально неуравновешенная особа.
– А точнее?
– У нее случаются – как бы это выразиться? – эмоциональные капризы, что ли!
– Уж не хотите ли вы сообщить мне в деликатной форме, что она весьма ветреная особа?
– Нет-нет, ничего подобного! Знаете, я бы, пожалуй, окрестил ее «эмоциональной цыганкой».
– Я не уверен, что понимаю, что такое «эмоциональная цыганка».
– Ну, она подвержена сокрушительным взрывам чувств. К счастью, такие приступы у нее быстро проходят. Они краткие, но с ними бывает трудно справиться.
– Иными словами, она в кого-то влюбляется?
– Да… на короткое время.
– И последний приступ был недавно?
– Да.
– Роман с вами?
– Со мной? – Ван Ньюис рассмеялся. – Нет. Я слишком хорошо ее знаю, а она меня. Я всего лишь плечо, на котором она рыдает, и ничем иным не хочу быть. Нет, ее объектом стал какой-то парень из Сан-Франциско. Она оставила Фреду записку, какие принято в подобных обстоятельствах писать мужьям, и уже совсем было собралась удрать в Сан-Франциско к своему возлюбленному, потом получить от Фреда развод или решать дело как-то иначе, как его больше устраивало. Это же Дафна! Уж коли она споткнулась, то жди всяких глупостей. На полдороге она ни за что не остановится.
– Вы говорите о ней так, как будто это для нее привычное дело.
– Нет, тут дело не в привычке, мне трудно это объяснить, мистер Мейсон.
– Заметно.
– Дафна относится к тем женщинам, которые должны быть постоянно в кого-то безумно влюблены.
– У нее же есть муж.
– Ну, ну, мистер Мейсон! Вы реалист или же ничего не понимаете в женщинах! Брак – это деловая связь, так сказать, повседневное состояние. Дафне все это давно прискучило. Она должна быть влюбленной, причем до беспамятства, а быть влюбленной в собственного мужа триста шестьдесят пять дней в году очень трудно.
– Да вы ее защищаете, как я погляжу?
– Я просто хочу объяснить вам положение вещей.
– Ол райт, верю вам на слово. Она – «эмоциональная цыганка». И по зову крови она отправилась в Сан-Франциско. Что вы предприняли?
– Остановил ее.
– Почему?
– Потому что знал, что она будет гораздо больше страдать, если уедет, чем если останется.
– Вы перехватили ее в аэропорту и убедили вернуться?
– Правильно.
– И она поехала назад в Лос-Анджелес вместе с вами? Что вы тут сделали?
– Поговорил с ней. Объяснил ей, какую непростительную глупость она собирается совершить.
– Как она поступила?
– Ну, сначала расплакалась, но в конце концов согласилась со мной и даже назвала настоящим другом.
– Когда все это было?
– Сразу после того, как я уехал из аэропорта.
– Вы отвезли ее домой?
– Да.
– Сколько времени на это ушло?
– Минут двадцать-тридцать.
– Как долго вы находились у нее дома?
– С полчаса. Возможно, три четверти часа.
– Каким образом вы узнали, что отыщете ее в аэропорту?
– Помогла чистая случайность.
– «Чистые случайности» – это мое самое любимое блюдо! Обожаю всякие странности, аномалии, случайности… – заявил совершенно серьезно Мейсон.
– У нас с Фредом имелись совершенно определенные обязанности. Мы как бы поделили работу.
– Вы хотите сказать, что работали вместе с Милфилдом в этой так называемой Скиннер-Хиллзской овцеводческой или каракулевой компании?
– В известном смысле да. Только мое участие было скорее косвенным.
– Как прикажете это понимать?
– Ну, я работал – мои интересы не совпадали с интересами… Ол райт, остановимся на этом. Некоторые деловые подробности я не могу обсуждать.
– Вы имеете в виду, что вы работали по нефтяной программе и…
– Прошу вас, мистер Мейсон, не вкладывайте мне слова в рот, не подсказывайте, что мне говорить. Единственное, что я могу сообщить, – это то, что я был связан с Фредом. Он попросил меня сходить к нему домой и забрать портфель с бумагами. Объяснил, где его найти, на случай, если Дафны не будет дома.
– В котором это было часу? – спросил Мейсон.
– Примерно в полдень или чуть позже.
– Почему Милфилд сам не захватил бумаги с собой?
– За ленчем он договорился о какой-то важной встрече.
– Вы должны были с ним встретиться после ленча?
– Нет, примерно в четыре часа.
– Вы знали, куда он намеревался отправиться потом? И что сделать с бумагами?
– Эти бумаги он хотел показать мистеру Бербенку. Мистер Бербенк ожидал его на борту яхты.
– Но разве Бербенк, когда находился на яхте, не запрещал беспокоить его с деловыми вопросами?
– Как правило, да. Но это был особый случай. Мистер Бербенк сам пожелал увидеть Фреда, фактически приказал ему явиться на яхту.
– Вы уверены?
– Да.
– А если выяснится, что Роджера Бербенка в пятницу на яхте не было, что он не собирался там быть?
Ван Ньюис улыбнулся и покачал головой. И улыбка и жест были доверительными.
– Уверен, вы выясните, что в действительности так не было, мистер Мейсон.
Мейсон хотел что-то сказать, но передумал. В течение нескольких минут он обдумывал ответ Ван Ньюиса, затем сказал:
– Ол райт, вы отправились за бумагами. Что было дальше?
– Понимаете, к подушке на тахте была приколота записка…