Дело о свалке токсичных заклинаний - [47]

Я сглотнул. Его слова означали, что очаровательная Лупе Кордеро невольно стала каннибалом. Я подумал, что кому-нибудь придется рассказать ей об этом. Бедное дитя, все, чего она хотела — это сохранять в желудке свой завтрак. Как будто у нее и без того мало неприятностей.

Я просмотрел столбик магических составляющих на пергаменте. В основном они были вполне безвредны и даже полезны — Манштейн обнаружил молитвы Пресвятой Деве, Ее Сыну (тут я вспомнил, как назвали младшего сына Лупе), нескольким ацтекским богам и парочке мелких демонов, помогающих (как было сказано в аккуратно написанном тексте) при родах. Но между ними затесалось еще одно имя, показавшееся мне драконом в окружении фей.

— Уицилопочтли, — прочитал я вслух.

— Да, — многозначительно сказал Михаэль. И почему только культ этого ацтекского бога войны не оказался на грани исчезновения? Никто, даже те люди, которые устраивают демонстрации в защиту средиземноморских вампиров, не пролил бы ни слезинки, покинь он Иную Реальность и отправься туда, куда уходят умершие боги. Уицилопочтли всегда оказывал на наш мир самое зловредное влияние, он питал свою силу сердцами, исторгнутыми из груди приносимых в жертву людей. Какой безумец вообразил, что должен призвать этого страшного бога, чтобы усилить действие настойки, призванной помогать жизни, а не истреблять ее?

Но я знал имя этого безумца: Куатемок Эрнандес. Должно быть, я произнес его вслух, потому что светлая бровь Михаэля Манштейна приподнялась примерно на одну восьмую дюйма.

— Курандеро, изготовивший зелье, — пояснил я.

— Вот как… — Бровь Михаэль опустилась.

— Ты уже поставил в известность полицию? — спросил я.

— Я решил, что ты должен узнать первым.

— Спасибо, — сказал я и добавил: — Даже дважды спасибо. Не думаю, что после таких новостей я смогу обедать, так что вторая благодарность — от моей талии.

— Хе, хе, — сказал он, только и всего. Боюсь, Манштейн так туго зашнурован, что это скрипел его корсет.

— Мы окажем полиции содействие в поимке этого курандеро. Не могу припомнить, когда еще что-нибудь настолько зловредное попадало в окружающую среду. Одному только Богу известно, сколько еще таких баночек хранится в кабинете этого шарлатана. Хорошо, если мы найдем у Эрнандеса записи обо всех женщинах, купивших это пойло. Придется поместить информацию в газетах и включить во все церковные проповеди.

— Но, возможно, Эрнандес и не несет полной ответственности за случившееся, — заметил Манштейн.

— Это то есть как это «не несет»? — возмутился я.

— Тесты, которые я провел, указывают на то, что слабое благотворное влияние было добавлено в раствор гораздо позже, чем заклинание, призывающее Уицилопочтли, — ответил он. — Курандеро мог и не знать о нём.

— Если Эрнандес не знал, что оно там, тогда он несет ответственность за безответственность, — огрызнулся я. — Ему ни в коем случае нельзя было заниматься шарлатанством и продавать эту гадость ни в чем не повинным иммигранткам.

— Что ж, не могу с тобой не согласиться, — сказал Михаэль. — Ты сам позвонишь констеблю или это сделать мне?

— Сам, — решил я после минутного размышления. — Полечу с полицией — хочу присутствовать при аресте и лично убедиться в том, что все проклятое зелье изъято, опечатано и уничтожено. — Хотел бы я, чтобы царю Соломону было известно об Уицилопочтли: это очень упростило бы процедуру опечатывания. И все же, как бы хорошо ни помогала звезда Давида против джиннов, ифритов и прочих восточных обитателей Иной Реальности, она наверняка спасовала бы перед Силами Нового Света, разве что кроме тех, что пересажены в христианскую почву. А Уицилопочтли, как ясно показали анализы Манштейна, до сих пор обладает мощным и независимым потенциалом.

Потом мне пришла в голову еще одна очевидная мысль: ужасное зелье Эрнандеса скорее всего отправится на Девонширскую свалку токсичных заклинаний. Невесело усмехнувшись, я вернулся к себе в кабинет и взялся за телефон.

Первого полицейского, с которым я поговорил, звали Хоакин Гарсия.

— Madre de Dios! — вскричал он, когда я рассказал, что нам удалось обнаружить.

Предки констебля были ацтеками, и потому он достаточно хорошо знал, какой злой силой обладает Уицилопочтли. Я понимал это умом, а он чувствовал сердцем. Гарсия направил меня к своему начальнику, сублегату Хиггинсу, и, видимо, успел кое-что шепнуть ему, потому что Хиггинс тут же пообещал:

— Мы немедленно отправляемся за ордером, инспектор Фишер. Мы не упустим возможности прикрыть такую лавочку.

К счастью, сублегат не возражал против того, чтобы я отправился с ними; констебли иногда косо смотрят на таких добровольцев.

— Постарайтесь убедиться, что все ваши люди надежно защищены, — добавил я. — Если Эрнандес готовит такие зелья, кто знает, что у него припасено на подобный случай!

— Мы пошлем туда Отряд Магов Особого Назначения, — сказал Хиггинс. — Если уж они не справятся, то даже округ Сан-Колумб нам не поможет. Я позвоню вам, как только мы получим ордер. Спасибо за информацию.

— Не стоит благодарить. Я не меньше вашего заинтересован в том, чтобы этого парня поскорее арестовали.

Распрощавшись с Хиггинсом, я порылся в своих заметках и нашел имена и адреса трех других детей-апсихиков, родившихся неподалеку от Девонширской свалки в минувшем году. Потом сверился с телефонным справочником и отыскал номера двух из этих семей. Я позвонил по обоим номерам и, к счастью, оба раза дождался ответа. Я хотел узнать, не покупали ли обе матери каких-нибудь настоек Куатемока Эрнандеса.