– Вы меня звали, сэр?
Голос у дворецкого вновь неуверенно дрогнул. Мистер Саттерсвейт сунул осколок в карман жилета и оглянулся.
Старый дворецкий стоял на пороге комнаты.
– Присядьте, – мягко сказал ему полковник. – Вы все еще дрожите. Конечно, для вас это был страшный удар.
– Да, сэр.
– Что ж, разговор у нас будет недолгий. Насколько мне известно, сэр Джеймс вернулся домой вскоре после пяти, так?
– Да, сэр. Он попросил принести ему чай сюда. Потом, когда я пришел за подносом, велел прислать Дженнингса… Дженнингс – его лакей, сэр.
– В какое время это было?
– Примерно в десять минут седьмого, сэр.
– Понятно. А потом?
– Потом я послал за Дженнингсом, сэр. А в семь часов снова зашел, чтобы закрыть окна и опустить шторы, и тогда и увидел…
Мелроуз его перебил:
– Нет, нет, подробности не обязательны. Вы ведь не трогали тело? Ничего не трогали?
– О нет, сэр! Я сразу побежал к телефону и позвонил в полицию.
– А потом?
– Потом нашел Джейн… то есть горничную хозяйки… и велел передать все ее сиятельству.
– Вы видели ее вечером?
Полковник Мелроуз задал этот вопрос спокойно, но мистер Саттерсвейт заметил прозвучавшую в голосе тревожную нотку.
– Только издали, сэр. Когда ее сиятельство узнали о том, что произошло, и поднимались к себе.
– До того вы ее не видели?
Этот вопрос Мелроуз задал резко, и все в комнате заметили, как заколебался дворецкий.
– Я… Я видел ее мельком, сэр, когда миледи спускались вниз.
– Она заходила сюда?
Мистер Саттерсвейт затаил дыхание.
– Я… Кажется, нет, сэр.
– В котором часу это было?
В библиотеке стояла такая тишина, что, если бы на пол упала иголка, это услышали бы. Понимает ли старый дворецкий, подумал мистер Саттерсвейт, истинный смысл последнего вопроса?
– Примерно в половине седьмого, сэр.
Полковник Мелроуз тяжело вздохнул.
– Все, благодарю вас. Пришлите, пожалуйста, ко мне Дженнингса.
Дженнингс не заставил себя ждать. Это был узколицый человек, ступавший осторожно, как кошка. Взгляд у него был лукавый и плутоватый.
«Такой, – подумал про себя мистер Саттерсвейт, – зная, что сойдет с рук, прикончил бы не задумываясь».
Мистер Саттерсвейт внимательно прислушивался к их разговору с полковником. Но в ответах лакея не к чему было придраться: принес домашние туфли, забрал ботинки.
– Что вы сделали потом, Дженнингс?
– Потом я сразу отправился в комнату для слуг, сэр.
– В котором часу вы вышли из библиотеки?
– Кажется, в четверть седьмого, сэр.
– Где вы были в половине седьмого?
– В комнате для слуг, сэр.
Кивком полковник велел ему удалиться. И вопросительно взглянул на инспектора.
– Он говорит правду, сэр, я проверил. С шести двадцати и до семи он действительно находился в комнате для слуг.
– Значит, Дженнингса придется исключить, – с некоторым сожалением проговорил главный констебль. – Кроме того, у него нет мотива.
Все трое переглянулись.
Тут в дверь постучали.
– Войдите, – сказал полковник.
На пороге появилась испуганная горничная леди Дуайтон.
– Прошу прощения, ее сиятельство узнали, что здесь находится полковник Мелроуз, и хотели бы с ним поговорить.
– Прекрасно, – сказал полковник. – Я сейчас поднимусь. Проводите меня, будьте любезны.
Но тут чья-то рука отодвинула горничную в сторону. На пороге появилась удивительной красоты женщина, совсем другая, ничем не похожая на горничную. Лаура Дуайтон была словно гостья из иного мира.
Платье тусклого синего цвета плотно облегало фигуру. Золотистые волосы были уложены на старинный манер в простой узел. Прекрасно зная свой стиль, леди Дуайтон никогда не стригла волос. Руки были обнажены.
Чтобы скрыть слабость, одной рукой она взялась за дверной косяк, в другой была книга. «Как она похожа на мадонну, – подумал мистер Саттерсвейт, – мадонну с полотен ранних итальянцев».
Леди Дуайтон слегка покачнулась. Полковник Мелроуз ринулся к ней на помощь.
– Я пришла сказать… пришла сказать…
У нее был низкий глубокий голос. Мистер Саттерсвейт так увлекся драматической сценой, что едва не забыл, где и зачем находится.
– Прошу вас, леди Дуайтон.
Поддерживая ее за талию, полковник Мелроуз провел леди Дуайтон через вестибюль в крохотную гостиную, где стены были обиты светлым шелком. Мистер Саттерсвейт и мистер Кин последовали за ними. Леди Дуайтон опустилась на низкий диванчик, откинулась на кирпичного цвета шелковые подушки и прикрыла глаза. Очень спокойно она проговорила:
– Это я его убила. Потому и пришла. Я его убила.
В комнате повисла тяжелая тишина. Мистер Саттерсвейт услышал даже, как стучит сердце.
– Леди Дуайтон, – сказал полковник Мелроуз. – У вас шок… Вы не в себе. По-моему, вы не отдаете себе отчета в том, что говорите.
Откажется ли она от своих слов, пока… пока ей предлагают эту возможность?
– Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что говорю. Его убила я.
Двое из четверых находившихся в комнате мужчин ахнули, двое других не произнесли ни звука. Лаура Дуайтон выпрямилась.
– Вы что, не понимаете? Я вошла к нему в кабинет и выстрелила. Я сознаюсь в своем преступлении.
Книга, которую она держала, выскользнула из рук. Из нее выпал разрезальный нож, тонкий, похожий на кинжал, с рукояткой, украшенной бриллиантами. Мистер Саттерсвейт машинально поднял его и положил на стол. Опасная игрушка, подумал он, ею легко можно убить человека.
