Дело о фальшивой картине - [27]

— А если не откроет, а просто спросит, кто там, ты ей что ответишь?

— И правда. Я-то хотел ее у дверей, как в прошлый раз, подпасти. — Ромка задумался, а потом радостно подпрыгнул. — А зачем звонить в дверь, когда можно постучать в окно?

Ромка полез в свою сумку и извлек из нее старую маску тигра: мама купила ее для новогоднего утренника в детском саду, когда ему было лет пять, а потом еще с ней ходила на елку Лешка. Теперь маска стала Ромке мала, и потому он удлинил прорези для глаз, отчего тигр стал отчасти походить на китайца.

Так вот что он искал в шкафах, догадалась девочка.

А Ромка нацепил на себя тигрино-китайскую маску, вытащил фотоаппарат, сумку отдал сестре, а сам подкрался к окну мастерской и что было сил постучал в стекло.

Через несколько мгновений жалюзи поползли вверх, и из окна выглянуло испуганное женское лицо. Если художница что и ожидала увидеть, то только не страшный тигрино-китайский оскал. Коротко вскрикнув, она отпрянула от окна. Крика ее Ромка с Лешкой, конечно, не услышали, но догадаться об этом им не составило труда. Да и что еще делают люди, когда к ним в окно хочет влезть непонятное чудище?

Женщина быстро опустила жалюзи обратно, но Ромка был начеку. Лешка насчитала целых три вспышки его фотоаппарата.

Быстро отскочив за дерево, он сорвал с себя маску, спрятал ее в сумку и прошептал:

— Бежим отсюда скорее!

Буквально через три минуты они влетели в метро, и Ромка с шумом выдохнул из себя воздух.

— Уф, дело сделано. Будем надеяться, что снимки выйдут четкими. Завтра после школы забежим в «Фотоэкспресс», и через час они будут готовы.

Освободив Славку от Дика и поведав ему об удачной поездке, Ромка с Лешкой примчались домой и сразу завалились спать. Следовало набраться сил перед завтрашним днем.

Все три фотографии Инны Николаевны получились прекрасно. На первом снимке ее лицо было удивленным, на втором — жутко напуганным, на третьем — слегка повернутым в профиль.

— То, что надо для опознания, — удовлетворенно отметил юный сыщик и побежал звонить Арине,

Девушка как раз собиралась ехать в больницу навещать свою подругу.

— Ту женщину, чьи картины продаются на Арбате, зовут Инна Николаевна, она подруга жены Павла Петровича, и еще мы ее сфотографировали, — скороговоркой проинформировал ее Ромка. — И еще я вот что подумал: а вдруг это и есть та самая подруга твоей Софьи? Только Павел Петрович почему-то утверждает, что они с ней не знакомы. Но откуда ему это знать? Жаль, что мы не спросили у него, была ли Инна Николаевна в Нью-Йорке. Тогда бы все сразу стало на свои места.

— Подъезжайте к больнице, — сказала девушка. — Разберемся.

У «Склифа» брат с сестрой оказались раньше Арины. Дождавшись темно-синей «десятки», они забрались в машину, а девушка отправилась в больницу. От волнения Ромка не мог усидеть на месте. Он то выскакивал, высматривая, не идет ли она обратно, то залезал обратно, то начинал теребить сестру:

— Как ты думаешь, это та подруга или нет? Неужели моя интуиция меня подведет? Слушай, а даже если это она и есть, то как мы докажем, что именно она подменила картину?

— Не суетись. Потерпи немножко. Арина скоро вернется, мы обо всем узнаем и все обсудим вместе, — урезонивала его Лешка, хоть ей и самой не терпелось поскорее все выяснить.

Наконец Арина вышла из больницы. Ромка вылетел ей навстречу.

— Ну что?

Она протянула ему фотографии Инны Николаевны. Ответ ее был краток.

— С этой женщиной Софья незнакома.

— Правда?1— с отчаянием вымолвил Ромка. — А я так надеялся, что это та самая завистница, которая ее убить собиралась. Но ты хоть выяснила, о ком твоя Софья в дневнике пишет?

— Да. Она мне рассказала о своей подруге, Оксане Ермаченко. Вместе с ней они жили в Нью-Йорке. Причем у Софьи, как она тогда считала, дела шли хоть и неважно, но все же ее работы покупали некоторые галереи, и потом результат, как мы с вами знаем, превзошел все ожидания. А ее подруге вообще не везло, хотя они обе работали в жанре городского пейзажа. Настроение у Оксаны, естественно, было хуже некуда, она раздражалась, поэтому они без конца ссорились. Наверное, там присутствовала и зависть. Я думаю, в душе Оксана сознавала, что Софья талантливее ее, но признать это ей было трудно. Вот, наверное, после очередной такой ссоры Сонечка и написала в своем дневнике те гневные строки. Но в целом она к Оксане относится неплохо и желает ей добра. Да и сама Оксана была очень опечалена, когда узнала, что случилось с ее подругой.

— А сейчас она где, эта Оксана?

— По-прежнему в Нью-Йорке.

На Ромкином лице отпечаталось новое разочарование.

— Как? И она вообще в Москву не приезжала?

— Соня говорит, что нет.

— Во дела! А кто ж тогда преступник?

Арина лишь пожала плечами, а Ромка, поразмыслив, предположил:

— Но, может быть, эта Оксана каким-то образом связана с Инной Николаевной и подговорила ее подменить картину? — Он схватил Арину за руку. — Мне кажется, что разгадка где-то здесь, совсем рядом. Арин, ну давай прямо сейчас снова съездим в галерею, а? Ну пожалуйста! Ты нам поможешь проникнуть в мастерскую и просмотреть все ее картины. Может быть, Павел Петрович сам не знает, чем она там по вечерам занимается?