Дело о фальшивой картине - [14]

— Что там у него?

— Мастерская, — тусклым голосом ответила Арина.

Обратно Павел Петрович вышел с картиной в руках и подал ее девушке:

— Посмотри сама, что здесь не так. А ведь чутье мне всегда подсказывает, фальшак передо мной или подлинник. И как оно на этот раз меня подвело? Ничего не понимаю.

Арина взяла картину в руки.

— А она и в самом деле какая-то не такая. Надо было мне, перед тем как ее сюда везти, кромку подрамника сфотографировать. Или хотя бы его обратную сторону. Сейчас бы сравнили.

— Надо было. Тогда бы я знал, подменили ее здесь или она такая мне уже досталась, — ответил Богачев и отвлекся на телефонный звонок.

Ромка дернул девушку за руку и прошептал:

— А почему ты заговорила про кромку подрамника? Зачем ее надо было фотографировать?

Арина вынула картину из рамы.

— Смотри. Кромка картины как отпечатки пальцев у человека. Потому что вторично невозможно оставить точно такие же следы. Как ни старайся так же прибить гвоздиками холст к подрамнику, все равно ничего не получится: какая-нибудь ниточка или пятнышко непременно не так будут выглядеть.

— Ну надо же, четырнадцать лет на свете живу, а этого не знал! — удивленно воскликнул Ромка.

— Ты еще многого не знаешь, — сказала Арина и вновь обратилась к Павлу Петровичу:

— А в милицию ты заявил? Хозяин галереи угрюмо кивнул.

— Конечно. Только что она может сделать? Провенанс картины слишком короткий: от Софьи к тебе, от тебя ко мне.

Девушка поднялась.

— Ну что ж, я пойду. — Она наткнулась на швабру, которой худенькая старушка-уборщица, кряхтя, мыла пол, и сказала: — Простите, теть Тань.

— Ничего, ничего, проходи, — ответила уборщица.

— Ты уж на меня не обижайся, — Павел Петрович тоже встал с кресла, — но я должен все выяснить.

— Постараюсь.

Арина резко направилась к выходу, а потом оглянулась на Лешку:

— Вас подвезти?

Тут только Лешка вспомнила, зачем они сюда приехали. Ведь Ромка собирался узнать у Павла Петровича, нельзя ли ему пристроить к нему в галерею свой шедевр. Только, подумала она, момент сейчас для этого не слишком подходящий. Уж очень у владельца галереи несчастный и расстроенный вид, он и слушать не захочет ни о каких доморощенных картинах.

Видно, ее брат посчитал так же, а потому и словом не обмолвился о своем произведении.

— А на чем ты нас повезешь, на тачке? — спросил он у Арины.

— Естественно.

Выскочив на улицу, брат с сестрой увидели темно-синюю «десятку», точь-в-точь такую же, как у Андрея, только другого цвета: машина Андрея была красной.

— Купила? — порадовалась за Арину Лешка.

Девушка лаконично ответила:

— Трудно без машины. — Видно было, что разговор с Павлом Петровичем сильно ее расстроил.

Ромка мигом забрался на заднее сиденье и заявил:

— А по мне, так и новая картина ничем не отличается от прежней. Да и какая разница, подделка это или нет, если их только эксперты различают?

— Большая разница, — усмехнулась девушка и попросила: — А не могли бы вы позвонить Кате и спросить, не видела ли она в тот день еще кого-нибудь в галерее? Все-таки этот пожар возник слишком неожиданно. Не думаю, что из-за испорченной розетки могло вспыхнуть такое сильное пламя.

— Я и сам уже об этом подумал, — ответил Ромка. — Мы прямо сейчас обо всем ее расспросим. Катька слышала, как охранник пожарных вызывал и сам с огнетушителем бегал, а дотом у нас с ней об этом разговоров не было. Как-то упустил я из виду этот пожар, совсем другими делами был занят, — и он многозначительно взглянул на сестру.

Но сейчас Лешке было не до Ромкиного творчества. Она думала о том, как помочь Арине. Обида на Павла Петровича до сих пор не сошла с лица девушки. Арина сосредоточенно смотрела на дорогу, сжимая в руках руль. Лешка ласково коснулась ее рукой.

— Не расстраивайся. Главное, ты сама знаешь, что никаких картин не подменяла.

— Я-то знаю. Но ведь обидно, когда тебя подозревают черт-те в чем!

— Он, наверное, сгоряча так сказал, — заступился за Павла Петровича Ромка. — Не может вычислить преступника, вот и взялся за крайнего, за тебя, то есть. А я бы на его месте в первую очередь электрика прощупал. Что, если он не зря приходил? Он же мог подойти близко к картине, я сам видел, что там, невдалеке от того места, где мольберт стоял, розетка какая-то торчит, а потом заменить ее, ну, а потом устроить пожар…

— А копию он из кармана вынул? Глупости несешь, — перебила его Лешка. — И потом, тебе же сказали, что охранник с картины глаз не спускал. А если электрик ее не заменял, то для чего ему было устраивать пожар? Чтобы она сгорела и никому не досталась?

— Но кто-то же это сделал! И пожар этот кто-то мог устроить для того, чтобы никто не заметил, что картину подменили. Может быть, он хотел маленький пожарчик сделать, для отвода глаз, а он вовсю разошелся. — Ромка схватил сестру за руку. — Лешк, это же мог сделать сам охранник! Сначала подменить картину, а потом засуетиться, забегать туда-сюда, то есть создать видимость, что больше всех озабочен…

— Но ему вовсе не надо суетиться. Он и так имел к ней доступ в любое время.

— Но он мог устроить пожар, чтобы отвести от себя подозрения. — Ромка подскочил на заднем сиденье и ткнул пальцем Арину: — Правда, отличная версия?