Дело Локвудов - [37]

В детстве Авраама брали покататься в дилижансе семьи Локвудов. Если по дороге ничего непредвиденного не случалось, через два часа они добирались до Рихтервилла. Пока запрягали свежих лошадей и готовили дилижанс в обратный путь, отец ходил с Авраамом обедать в гостиницу Мона, где улаживал свои коммерческие дела. В тот же день они возвращались в Шведскую Гавань. У Авраама в Рихтервилле не было никаких знакомых, кроме негра Теда, конюха, и Криса Мона, владельца гостиницы. Когда Аврааму исполнилось пятнадцать лет, поездки в Рихтервилл утратили для него новизну; следующая его поездка в этот город состоялась только в 1871 году, когда ему шел уже тридцать первый год.

Поводом для поездки послужило бракосочетание одного парня из Гиббсвилла — товарища Авраама по клубу «Зета Пси» — с Сарой, четвертой дочерью Хоффнера. Сэмюел Стоукс был моложе Авраама Локвуда и не относился к числу его близких друзей, но присутствие на этой свадьбе представлялось Аврааму важным. Гиббсвиллские гости отправились в Рихтервилл в специальном поезде — два вагона — через Рединг и Форт-Пени (все расстояние составляло 105 миль), а Авраам Локвуд с шестью другими гостями из Шведской Гавани — в новом дилижансе Локвудов (расстояние 11 миль).

В полдень, после венчания, на газоне перед домом Хоффнера состоялся так называемый банкет. Шампанского едва хватило на тосты в честь молодоженов. Танцев не было. День выдался жаркий, и приезжие гости, исполнив свой долг, настроились ехать домой. Авраам Локвуд посмотрел на часы и хотел было объявить своим спутникам, что пора возвращаться в Шведскую Гавань, но в эту минуту к нему подошла Аделаида Хоффнер.

— Я саметила, что вы всглянули на часы. Уше уесшаете?

— Боюсь, что да, мисс Хоффнер. Тучи собираются, как бы ливень не пошел.

— Шалко. А мне поручили посвать вас на вечер. Мошет быть, я сумею уговорить вас побыть еще немношко.

— Если кто и сумеет, так именно вы.

— Вот и хорошо.

— Кто устраивает вечер, кто на нем будет и где?

— Молотешь. У Барбары Шелленберг. Это недолго. Будет много хорошеньких девушек, мистер Шелленберг купил еще шампанского. Больше, чем мой отец.

— Кто поручил вам пригласить именно меня? Я ведь уже не молод.

— Мне скасали, чтоб я пригласила, кого хочу. Вы саставили меня приснаться.

— В таком случае грех отказываться, верно?

— Не откасывайтесь.

— Мы пойдем туда пешком? Это далеко?

— Вон там. Белый кирпичный дом на углу. Мошете вы идти?

— Могу.

— А я боялась, вы скашете, что для такого пошилого, как вы, это слишком далеко.

Авраам Локвуд отправил своих земляков в Шведскую Гавань, а сам пошел с Аделаидой Хоффнер на вечер к Шелленбергам. В доме было прохладно, несмотря на то, что там собралось более двух десятков юношей и девушек, оказавшихся неожиданно для себя без присмотра бдительных старших. Парни — со значками клубов на лацканах пиджаков — были студенты колледжей Лафайета, Муленберга, Франклина и Маршалла, а также колледжа Лебанон-Вэлли. Спустя немного времени эти молодые люди станут самими собой, то есть застенчивыми мальчиками, а пока что они болтали с девушками, заново знакомились, переспрашивали имена, смеялись без видимого повода, изо всех сил стараясь казаться веселыми и непринужденными.

— Вот видите, — сказал Авраам. — Мне тут не место. Для них я — старая развалина.

— Но не для меня. Я старше этих девочек.

— Это правда. Кое-кто из них, наверное, моложе вас года на два.

— А мы пойдем сядем в сале, хорошо?

— Чудесно, — согласился Авраам.

— Где же шампанское? Ах, вот оно. Восьмите два бокала и потом мошете выпить мою долю.

— Разве вы не любите шампанского?

— Мне больше нельзя. Я и так выпила лишний бокал, чтобы набраться смелости и пригласить вас на этот вечер. Мой папа следил, чтобы во время тостов я не выпила слишком много.

Авраам взял с подноса у подошедшей служанки-негритянки два бокала и протянул один Аделаиде.

— Выпьем за вас и за меня, — предложил он.

Она чокнулась с ним, но пить не стала.

— Что же вы?

— Вы не хотите, чтобы я была пьяная, правда?

— Нет, если вы сами этого не хотите.

— Не хочу. Нравится вам Сэм?

— Сэм? А, Сэм Стоукс. Да, нравится. Почему бы и нет? А вы имеете против него что-нибудь?

— Нет. Я рада за Сару. Она моя сестра. Только я за него не пошла бы.

— Теперь-то уж наверняка не пойдете.

— Да и никогда ни са што не пошла бы. Боше мой! Ушасное у меня происношение. Я еще уше немка. Мой папа напрасно тратил деньги, посылая меня в школу мисс Холбрук.

— Мисс Холбрук в Форт-Пенне?

— Я была там уше два года на пансионе.

— Полно вам на себя наговаривать. О чем вы задумались, Аделаида? Вас ведь Аделаида зовут?

— Как вы уснали?

— Методом дедукции. Все девушки и большая часть молодых людей звали вас Аделаидой, вот я и догадался, что вы — Аделаида. Так о чем же вы задумались?

— Ничего серьезного. Просто — подумала о Саре. Заперли ее сейчас одну с мужчиной. А если ей это не нравится? Все равно ей надо быть с ним. А если ему это не нравится?

— Но ведь это же серьезно.

— Ну, да. Я вовсе не имела в виду, что это не серьезно. Я хотела только сказать, что меня это не долшно беспокоить. Потому вы до сих пор и не шенаты, что считаете брак серьезным делом?