Дело Локвудов - [103]

— Выслушай меня, пожалуйста. Ты должен меня выслушать.

— Я слушаю.

— Ты всегда считал, что люди настроены против тебя из-за дедушки. Это правда, такие люди есть. Но дядю Тома тревожит не это. Жаль, что я вынуждена об этом говорить.

— Ну говори же, говори.

— Ты что-нибудь знаешь о двух сестрах твоего отца? О своих тетках?

— Разумеется. Они умерли от туберкулеза, но мой отец здоров, и у меня никогда не было даже признаков этой болезни. У моего брата и всех остальных членов семьи — тоже.

— Они умерли не от туберкулеза, Джордж.

— От туберкулеза, в окружной больнице.

— В окружной больнице, но по другой причине.

— От алкоголя?

— Нет. От воспаления мозга.

— От воспаления мозга? Это еще кто выдумал? Наглая ложь. Им было всего… Не знаю, сколько им было, только они болели туберкулезом в открытой форме и умерли очень молодыми.

— Спроси своего отца.

— Незачем мне его спрашивать, если он мне сам сказал.

— Спроси еще раз. Заставь его сказать тебе правду. Я не боюсь правды и охотно пойду за тебя. Но это несправедливо, что другие знают, а тебя держат в неведении.

— Охотно пойдешь за меня? Но после такого обвинения я, может быть, сам не захочу на тебе жениться.

Хотя вечер только еще начинался, он покинул ее дом и возвратился в хиллтопскую гостиницу. После того как помолвка стала фактом, нельзя было и думать о ночлеге в доме Уиннов. Поездки к Агнессе, связанные с пересадками с одного поезда на другой в неудобные часы, да еще ночевки в грязной гостинице служили серьезным испытанием его чувства. Он был сердит и на Агнессу, и на своего отца, поэтому на следующее же утро после бессонной ночи побрился, разведя мыло в холодной воде, и отправился тихоходным товарно-пассажирским поездом в Гиббсвилл: там он сделал пересадку и прибыл наконец в Шведскую Гавань, горя нетерпением обрушить на отца вопросы.

Утро было уже на исходе, когда Джордж прямо с вокзала приехал в контору компании Локвудов.

— Ну как, приятная была поездка? — спросил Авраам Локвуд.

— Мне надо поговорить с тобой. Сейчас же. — Джордж закрыл за собой дверь отцовского кабинета.

— Выкладывай. Хотя недурно было бы сначала поздороваться. Не люблю, когда ко мне врываются, как слон в посудную лавку.

— Отчего умерли мои тетки? Мои тетки по линии Локвудов.

— Вот оно что. Я вижу, тебе уже что-то нашептали. Очень хорошо, я отвечу. Тетя Рода умерла от ангины. Тетя Дафна умерла от заворота кишок.

— Ты же всегда говорил, что они умерли от туберкулеза.

— О людях, умерших в окружной больнице, часто так говорят. Обе они умерли там.

— Зачем ты лжешь? Как ты можешь спокойно сидеть и говорить мне заведомую ложь, зная, что мне известно другое?

— А что тебе известно?

— Обе были умалишенные и не болели никаким туберкулезом. Их отправили в сумасшедший дом.

— Хорошо. Умалишенные. И что же, Агнесса расторгла помолвку?

— Я бы не обвинил ее, если бы она расторгла. После всего того, что я наговорил ей вчера. Но если бы я знал правду, то ничего такого не сказал бы.

Авраам Локвуд собрался с мыслями и пошел в контрнаступление.

— Сядь, паршивый щенок, и помолчи. Слушай теперь, что я скажу. Кто ты такой, чтобы являться сюда и хамить отцу? Получай свою правду. Четыре года ты считал, что мои сестры, а твои тетки умерли от туберкулеза. От туберкулеза! Неизлечимой болезни. Ничего другого ты о своих тетках не знал и все-таки дважды собирался жениться, делал предложения. А ведь был убежден, что у тебя в роду туберкулезные больные. Ты сказал той девушке в Лебаноне, что твои тетки умерли от туберкулеза? Держу пари, что не сказал. И вот вдруг ты узнаешь, что они не умерли от туберкулеза, а их изолировали как умалишенных. Что хуже — туберкулез или помешательство? Туберкулез хуже, это подтвердит тебе любой врач. Нервные расстройства излечимы, я мог бы назвать десяток людей в нашем городе, которые избавились от этого недуга. А туберкулез передается по наследству.

— Безумие — тоже.

— Докажи. Докажи, что это — наследственная болезнь. Ты знаешь, отчего люди сходят с ума? Схватят какую-нибудь болезнь и теряют рассудок. Сифилис, например. Иногда это может случиться после скарлатины. Или перегреются на солнце и получают размягчение мозга. Или неправильно идут при родах, а мать, акушерка или врач случайно повредят черепную коробку, пока она еще мягкая. Мало ли причин. Голову чем-нибудь ушибут иди с лошади упадут. Это всегда связано либо с ушибами, либо с воспалительными процессами.

— Значит, ты хочешь сказать, что твои сестры болели сифилисом? — спросил Джордж. — Или их обеих столкнули с пони?

Аврааму Локвуду снова пришлось прибегнуть к испытанному средству — ко лжи.

— Твои тетки подцепили скарлатину. Сначала заболела Дафна, а от нее заразилась Рода. Ни та, ни другая не смогла одолеть болезнь. Это случилось давно, я тогда Не был еще женат на твоей матери. Они едва не умерли, но уж лучше смерть, чем это. За одну ночь они из здоровых, смышленых детей превратились в болезненных и слабоумных. Ничего не ели и чахли на глазах. Мало того, девочки перестали узнавать своих родителей. В конце концов отцу с матерью не оставалось ничего другого, как отправить их в больницу, иначе они сделали бы над собой что-нибудь. Хуже того, что они выстрадали, нельзя и придумать. Я уж не говорю о переживаниях родителей, которые видели их страдания, но не могли ничем помочь. Все доктора говорили одно и то же. Воспаление мозга после скарлатины — и никакой надежды на выздоровление. В таком состоянии они прожили несколько лет, пока Рода не заболела еще ангиной, а у Дафны не случилось заворота кишок. Можешь пойти в архив и посмотреть свидетельство об их смерти — о воспалении мозга там не сказано ни слова. Если бы они умерли от воспаления мозга или от туберкулеза, то так и было бы написано, но этого там нет. Если семейство Уиннов поднимет этот вопрос, ты не сможешь отрицать, что твои тетки болели воспалением мозга. Но болезнь эта началась после скарлатины, и не она послужила причиной их смерти. Теперь иди домой и подумай. Когда ты все обдумаешь, то поймешь, я надеюсь, что сын должен проявлять к своему родителю больше уважения. Иди, Джордж. Ты глубоко обидел меня, и мне не хочется обедать.