Дело Логинова - [13]

– О, ну почему же? – ироничным тоном заметила она. – Ты был очень общительным всю поездку. И очень дружелюбным, особенно со Стежняк.

– Ну, то дело давнее, – проворчал я. – Я не всегда так калдырю.

– Да ну? – удивилась Настя и вдруг посмотрела прямо на меня.

Ee орехово-зеленые глаза улыбались, но в глубине их таился какой-то слабо заметный оттенок не то грусти, не то усталости.

– Да, – продолжил я, – это издержки профессии комсомольца. Не хочу об этом.

– Как хочешь, – спокойно пожала плечами она и снова отвернулась.

И мне вмиг стало пусто без ее лучистых глаз и спокойного мягкого взгляда. Да, тут не так просто будет…

– Ты любишь ночь? – очевидно, это вновь произнес не я, а текила, но разговор плыл во вполне приемлемом русле.

– Странный вопрос, – ответила Настя. – А если бы я ее не любила, она б не наступала?

Я не мог разобрать, какими эмоциями она приправила эту фразу. Ну что это за манера – загонять в угол? И отвечать вопросом на вопрос?

– Просто тогда будет сложнее, – продолжала текила, – а так можно находить в ночи ответы на вопросы.

– Есть вопросы, на которые лучше не знать ответов, – загадочно проронила Настя.

– Ибо страшно? – попробовал угадать я.

Она не ответила. Она опять смотрела на звезды. Они были рядом – Настя и звезды. А где же я?

– Я бы хотела летать, – продолжала Настя, – высоко, расправив руки, чувствовать себя невероятно свободной и счастливой. В небе… В свободном падении…

Теперь была очередь текилы моя очередь задвинуть умную фразу:

– Свобода – это большая сила…

Она не отреагировала, просто тихо продолжала:

– Небо без края… Днем не видно звезд, днем только одна звезда – Солнце, но это слишком просто и слишком понятно. И однообразно. И скучно.

– Мы с папой, когда я был маленький, гуляли по вечерам и засматривались на звезды, – вдруг нахлынуло на меня. – Он протягивал руку в сторону, а я опирался на нее головой и смотрел на небо, будто бы летел…

На этот раз Настя едва заметно улыбнулась, мельком взглянула на меня и опустила глаза на монастырь. Звезды ее утомили.

– Я так понял, ты не любишь, когда скучно? – угадал я.

– О нет, – тихо засмеялась она, – мне редко бывает скучно.

Пока текила обдумывала новую фразу, мой ответный словопоток прервался.

Настя не дала времени на размышления – бросила окурок вниз и покинула балкон. А я остался там: за время всего нашего разговора я сделал только одну затяжку…

Я предложил Илье переночевать у меня, и он радостно принял приглашение.

– Ну как тебе Инна? – поинтересовался я, пока мы поднимались по лестнице. – Будет дело?

– Да не знаю, – пробормотал растерянно друг, – девочка она красивая, веселая. Вроде общий язык нашли. Но я как-то сейчас не настроен на отношения, так что вряд ли это далеко зайдет. Тем более, что провожать себя она не предлагала – может, это знак, что я ей не понравился?

Мы ввалились в квартиру, и там, едва закрыв дверь, я обнял Виноградова за плечи и твердо (насколько мне позволял окосевший от пьянства разум) сказал, глядя в его уставшие голубые глаза:

– Илюха, причем тут знаки? Если перед тобой на кровати лежит женщина твоей мечты, за окном гроза, а ты не можешь, это не знак того, что гроза перешибает твое либидо. Это знак эректильной дисфункции.

– Ладно, философ-метафизик, пусти. Разберемся, – отмахнулся он, улыбаясь и выкручиваясь из моих рук. – Я лягу в гостиной?

После того, как постелились, я уже стоял в дверях спальни, когда Илюха сонно окликнул меня из-под одеяла.

– Коля! – тревожная, вопрошающая интонация.

– Я за него, – среагировал я, резко поворачиваясь к другу лицом.

– А что ты думаешь?

– Я думаю, что все хорошо будет, а завтра будет суббота. Давай спать. Нельзя принимать решения в такое время.

Да-да, бывает, что и я поступаю по-взрослому. Но не так часто, как хотелось бы.

Какой фраер сказал вам, что общественная работа не должна приносить дохода? Возможно – где-нибудь, но не в ИПАМ.

Мы с Ильей благодаря помощи и поддержке «неофициального куратора Комсомола» Долинского распилили средства с двух конференций, и у нас подсобралось чуток денег на Новый год. Помимо этого, я немного дернул родителей, Илья покопался в старых сбережениях, и мы решили провести последние дни уходящего года в солнечном Египте.

Разумеется, Леша к нам присоединился. В день последнего экзамена мы втроем двинулись в Шарм-эль-Шейх.

– Жарко не будет, но море теплое, – рассуждал Илья в такси по дороге в аэропорт, руководствуясь «принципом Виноградова». – Спать придется в футболках, в Египте нет отопления.

– Тю, удивил, – вмешался я. – Я только летом сплю без футболки.

– Да ты летом если обувь снял, то хорошо! – проворчал Леша. – Ты ж летом вообще трезвый не бываешь, наверное.

Его шуточки с намеком на мой алкоголизм уже тогда поднадоедали, но я помалкивал. В самом деле, в этом было какое-то рациональное зерно – в последние месяцы того года я частенько накидывался. Не знаю, что сказалось: отсутствие работы, девушки, серьезной нагрузки или силы воли, а может, избыток денег – но часто я даже перед сном выпивал баночку пива.

Мы смеялись над этим, считая ерундой. А Леша называл ерундой то, что уже осенью он выкуривал в день пачку «Парламента». Думал, что в любой момент может бросить…