Дело Кристофера - [12]
— Вот держи. Это учебный план. Можешь его выбросить самостоятельно. Толку от него никакого. Все, иди отсюда.
Хм, а может преподавание — не так уж и плохо? Вдруг мне по-настоящему понравится пить кофе с Клеггом и упражняться в словесном фехтовании с Хелен и Шоном. Тут же… целая жизнь со всем ее спектром! Не то, что на базе. Но словно услышав мои мысли, только я дохожу до дверей, Картер меня окликает и спускает с небес на землю:
— Конелл, я бы посоветовал тебе на парах быть суч**й. Ничто другое молодежь не вразумляет.
О вот он — минус, брать на себя ответственность за несколько сотен раздолбаев вообще не хочется!
Шон прав. Вхожу я в аудиторию, а там сидит толпа детишек. И все такие высокомерные и важные, хоть умирай от осознания собственной ничтожности. Ах да, тут же, полагаю, каждая собака знает, чьей я была подружкой. Что ж, воспользуемся советом Картера: выберу самую противную девушку, назову ее Хелен, стану концентрироваться на ней и истекать ядом.
Решено!
— Всем привет, мое имя Джоанна Конелл. И двадцать три минуты назад мне объявили, что я буду вести это занятие. Полагаю, что вы обо мне узнали… пораньше. — Закрываю дверь на ключ. — Ректор был так любезен, что не только не сообщил мне о начале лекций, даже не сказал, кто вы такие. Ну так, с какой вы хоть кафедры?
— Защита информации, — насмешливо подсказывает весьма противная на вид девица.
— А вот и ты, Хелен, — улыбаюсь я криво.
— Я Элис.
— Уверяю тебя, ты самая что ни на есть Хелен! — В аудитории звучат смешки.
— Амберт? — вдруг проявляет просто нечеловеческую прозорливость некий растрепанный парнишка. — Вы же учились с Хелен Амберт?
— Садись. Пять, — кисло говорю я. Жаль, что так быстро раскусили. — Вот и вы теперь тоже с ней учитесь. — Подозрительно смотрю на недоделанного шпиона и все-таки спрашиваю: — как тебя зовут?
— Энрике Каддини.
Итальянец. Шикарно. А по виду и не скажешь, зато по ощущениям… после летних событий у меня определенно аллергия на их нацию.
Собственно, как вы уже, наверное, догадались, я понятия не имею, о чем рассказывать детишкам, а потому начинаю исторический экскурс (а-ля цитата первой главы диссертации).
— Так, ладно, поехали. Распределенное и параллельное программирование — штука, которая требует особенного строения мозгов. У мельбурнских джентльменов есть на этот счет целая теория, кому будет сильно интересно — могу с ними познакомить, а на память цитировать не стану. Параллельное программирование — вложение интеллектуальных ресурсов в код, а не железо. Процесс особо извращенного головоломания был изобретен еще в
1960-х годах, когда в операционных системах появилось страшное словосочетание «системные прерывания» и, соответственно, второй вычислительный процесс. Затем нас всех своим изобретением благословил (или проклял, кому как больше нравится) Сеймур Крэй из Control Data Corporation (Силиконовая Долина, штат Калифорния), и было оно первым в истории суперкомпьютером. В тот день небо почернело, и зелеными буквами, совсем как Матрице на нем нарисовалась надпись: добро пожаловать в эру параллельного программирования.
Народ переглядывается, но все слушают, а я сажусь на собственный стол и кладу ногу на ногу.
— И с тех самых пор человечество мучается, так как фоновый процесс-то они придумали, но так и не нашли способа в него посмотреть. Иными словами, я рада приветствовать вас в мире, где ваши главные помощники: принтер, карандаш, много кофе и семь кругов ада отладки на бумаге. В моем мире.
Студенты моргают, но не шепчутся — слушают, а дружок-итальяшка, кажется, вообще порами впитывает каждое слово.
— Обычный человек с феноменом суперкомпьютера сталкивается чаще всего при использовании неких облачных хранилищ данных, посредством которых вы радостно обмениваетесь лабораторными работами по ночам. Именно на них на самом деле ваши файлики-то и лежат. Очень ненадежные штуки эти облака, скажу я вам. Среднестатистический Шон Картер вскрывает их за два часа, — раздается хихиканье и, следом, стук в дверь. Я спрыгиваю с парты и открываю дверь. Заходят двое студентов, они опоздали, однако на лицах ни тени раскаяния. — И потому среднестатистический Шон Картер, а он у нас, к счастью, пока единственный и неповторимый, придумал классный алгоритм для шифрования данных (да-да, вспоминаем семинар с участием Киану), — и поворачиваюсь к опоздавшим. — Постойте чуть-чуть здесь, господа, — снова к аудитории. — Мне посчастливилось прослушивать лекцию об этом феномене в стенах данного университета еще в бытность студенткой. И хотя нас уверяют, что создал достопочтенный ректор нечто до безобразия надежное, право на лицезрение и использование алгоритма имеют ТОЛЬКО Бабочки. Может быть лет через пять, — снова сажусь я на парту, — когда Картер изобретет нечто столь же феноменальное, он выкинет на интернет-просторы все формулки, и мы получим возможность спрятать все свои грязные делишки методом шифрования имени SDK, ну а пока что все мы беззащитны. Остальные сплетни о нашем непосредственном руководстве опустим и вернемся к Сеймуру Крэю и его феноменальным инновациям. Вы что-то хотели? — наконец, обращаюсь я к опоздавшим, которые выглядят не слишком довольными стоянием в дверях.
Все началось банально: опрометчивая молоденькая студентка и не простивший ей оплошности ректор. Продолжилось не менее заурядно: студентка оказалась амбициозной, а ректор к этому качеству благоволил. И даже результат этой истории нельзя назвать неожиданным: скандальный разрыв с криками, истериками, перелетом за тысячи миль и клятвами избегать друг друга до конца своих дней… Если, конечно, не рассматривать вариант, где спустя два с лишним года я стою в офисе полковника военно-воздушных сил США, который сообщает мне что кто-то, а, скорее всего, мой бывший драгоценный ректор, хакнул Пентагон, и найти виновного, наряду с уликами, должна с какой-то стати именно я…
То, как нас классифицируют мужчины, очень похоже на кастовое деление с четко обозначенными границами. Это совершенно особенный род иерархии, доступный только мужскому пониманию. Сначала для них существует только мама, если повезет, сестры… но с возрастом все усложняется до невозможности. Есть подруги, есть жены, есть любовницы. Есть любовницы на ночь, а есть любовницы по призванию. Когда он сказал, что я отношусь к самой редкой категории, он имел ввиду последнюю, но тогда я этого понять не могла. Думаю, он тоже.
Она оставила в прошлом не только ненавистное общежитие, но и любимого человека. И снова не на кого рассчитывать, кроме себя. Кто бы мог подумать, что такое положение закончится браком с человеком, не подходящим ей ни в чем, кроме одного: он тоже борец-одиночка.
Моя жизнь — живое доказательство, что если тебе могут сказать гадость, они это сделают, если над тобой обладают властью — обязательно начнут шантажировать. И никому нет никакого дела то того, что ты хочешь, какие у тебя жизненные ценности. Никому!
Генри был для меня всем. Лучшим другом, наставником, единственной семьей, которую я знала. Ничего удивительного, что смириться с его потерей мне было очень непросто. Казалось, что от ответа на вопрос, что случилось на самом деле, что-то изменится, поправится. Вот только все оказалось не так просто, как я думала. И, в первую очередь, Кевин…
Рон Морис был для меня целым миром, который он из раза в раз переворачивал с ног на голову. Он никогда не давал мне надежды, ничего не обещал и не позволял думать о том, что между нами может быть что-то большее. Но разве сердцу нужно позволение? Разве оно нуждается в обещаниях? Достаточно взгляда. Слова. Жеста. Тогда оно воспаряет и несётся навстречу любимому с утроенной скоростью. Содержит нецензурную брань.
Хотите знать, кто самый раздражающий мужчина на свете? Николас Донован. Самодовольный подонок, который считает, что все в этом мире крутится вокруг него. И даже я. Что ж, придется преподать урок этому болвану, чтобы он понимал, что не только мужчины умеют грязно вести бизнес. Не влюбиться бы по дороге… Содержит нецензурную брань.
Что делать, когда твоя родственная душа женат на твоей лучшей подруге? Если ты Кейт Эванс, то ты сохранишь дружбу со своей подругой Рейчел, привяжешься к ее детям и похоронишь свои чувства к ее мужу. Тот факт, что Шейн — военный, и часто находится вдалеке? — помогает, но когда случается трагедия, все меняется. После того как Рейчел, беременная в четвертый раз, погибает в автомобильной аварии, а ребенок чудом выживает, Кейт меняет всю свою жизнь, чтобы разделить родительские обязанности. Затем на первой годовщине смерти Рейчел, Кейт и Шейн находят утешение друг в друге на одну ночь, о которой оба сожалеют. Шейн зол на протяжении года, а сейчас к этому добавляется и чувство вины за то, что он переспал с лучшей подругой своей жены и ему понравилось это… ему понравилась она.
Всем, кого это касается,Было легко назвать нас запретными и тяжелее — родственными душами. Тем не менее, я верила, что мы были и тем и другим. Запретные родственные души.Когда я приехала в Эджвуд, Висконсин, я не планировала найти его. Я не планировала появиться в баре «У Джо» и почувствовать, что музыка Дэниела взбудоражит мои эмоции. Я понятия не имела, что его голос заставит мою боль забыть свою собственную печаль. Я понятия не имела, что мое счастье запомнит свое собственное блаженство.Когда я начала последний год в своей новой школе, я не была готова звать его мистер Дэниелс, но иногда в жизни правильные события приходятся на совершенно неправильное время.Наша история любви не только о физической связи.Она о семье.
Миранда выросла среди полок книжного магазина своего эксцентричного дяди Билли, решая загадки, которые он для нее придумывал. Но когда девочке исполнилось двенадцать, дядя поссорился с ее мамой и навсегда исчез из их жизни. В следующий раз она слышит о нем уже шестнадцать лет спустя: Билли умер и оставил ей «Книги Просперо», находящиеся на грани банкротства. После того как Миранда возвращается в Лос-Анджелес и входит в магазинчик уже как его владелица, она начинает находить подсказки: между страниц романов, в запертых ящиках квартиры дяди и даже в самом названии магазина.
История девушки с большим и тяжелым грузом за плечами. Ни в коем случае не из робкого десятка. Переезжает во Францию. Новая школа давалась нелегко. Но все же, она ищет свое счастье, но ее тянет на дно прошлое, которое она не может забыть. У ее маленького и когда-то открытого сердечка еще не зажили раны от предательств и издевок… Она старается выживать и возможно побеждает в этой неопределенной войне.