Дело Кристофера - [11]
— Уговорила, — бурчит он и открывает для меня дверь.
Мы сидим в буфете. Вот что изменилось здесь кардинально. И это к лучшему, стало значительно приятнее. Кстати, кофе мне определенно нравится. Кажется, я стану местным завсегдатаем.
— Новости? — спрашивает Клегг, явно намереваясь мне устроить блиц-опрос.
— Я Бабочка, — без обиняков сообщаю я.
Все, опрос окончен, потому что Клегг давится. Не ожидал. Я знала, что Робу не чужда зависть, и это не очень приятно, но так будут реагировать все. Привыкаем. Роберту я могу, должна рассказать все так, как оно было в действительности. Потому что он друг и обидится, если утаю.
— Около полутора месяцев назад меня приглашал к ним Монацелли. Но я ему отказала. — Клегг, кажется, давится снова. Я участливо стучу его по спине, представляя, что сделает со мной Мадлен, если ее муж умрет здесь из-за известий о моем недавнем прошлом. Наконец, Клегг вытирает платочком уголки глаз и смотрит на меня. Даже хочет что-то сказать, но задыхается, снова кашляет. И пока он не в состоянии высказать мне все, что думает по поводу моего идиотизма, я продолжаю. — Я отказала ему из-за Картера. А потом Картер сам стал сеньором Хакером и сделал мне предложение, от которого я не смогла отказаться. И вот тебе я, первая Бабочка Шона Картера. Ты только не умирай, Роб…
— Я стою и молюсь, чтобы эти белые вихры мне померещились, — громко говорит Хелен Амберт из-за моей спины. И весь кафетерий на нас оборачивается. Вот уж без кого бы моя жизнь в Сиднее точно стала лучше. Но разве в университете Шона Картера может не быть подлянки размером с одно непомерно раздутое эго? Да это же меньшее из зол! — В двадцать твое увлечение перекисью водорода казалось по-детски милым, Конелл, но в двадцать шесть — явный пережиток.
— Присаживайся, Хелен, может, полегчает, — так же громко отвечаю я. Теперь заинтересованы даже те, кто раньше не обращал на нас внимания. — Преподаешь, значит?
— Ага, на кафедре Картера, — улыбается она так, будто это достижение равносильно покорению Эвереста. У нее всегда были странные представления о жизни.
— Сочувствую, — поднимаю я бровь. Считать, что работать на Шона и рядом с Шоном — предел мечтаний, может только мазохистка.
И, словно неведомым образом нас услышав, в кафетерий входит Картер.
— Конелл, ты что тут делаешь? Предполагается, что в первый рабочий день люди приходят к начальству и подписывают необходимые бумаги.
— Привет, Картер. — Говорю я, безуспешно пытаясь подавить нелепую радостную улыбку.
Ну, или хотя бы превратить ее в ядовитую, потому что убираться с моего лица она явно не собирается. — А я думала, что это совсем не обязательно. Ты же не спрашивал, стану ли я тут работать, приказал и все. Неужели с бумагами так не работает? Рявкнул — подписались. Нет?
Не выходит?
Разумеется, Шон не улыбается моей шутке, однако соревнование за титул самого ехидного преподавателя кампуса поддерживает:
— Как отдохнула, Джоанна, хорошо? Матушка тебя в ванильный сироп не закатала? — Остается только поморщиться. Он при Хелен и студентах говорит о моей маме. Это удар ниже пояса, придурок!
— Как видишь, нет, — огрызаюсь я. Ну вот и все, проблема улыбки сама разрешилась.
— И, пожалуйста, сделай вид, что не знаком с моими родителями, только так мы сможем нормально существовать в стенах этого университета.
— О Боже, Ханна, ты нездорова?! — вместо того, чтобы пойти на мировую, восклицает он, удивительно точно подражая интонациям и акценту моей мамы.
— Не смей трогать моих родителей! — забыв об остатках вежливости рычу я. — Они в Ньюкасле, глаза тебе не мозолят. Отвали от них и вернись к своим компьютерам.
Шон на мои слова не реагирует. Просто бросает на стол газету, чуть не опрокидывая при этом мой кофе. Раздраженно беру ее и замираю, там на первой странице во всю полосу заголовок: «Задержание сеньора Хакера прошло роскошно». И мое фото рядом с Монацелли, где последний уже в наручниках. Супер! Прическа запечатлена навеки.
— Почитываешь желтые газетенки, Картер? — вот и все, что я могу сказать, видя себя на первой полосе. От текста, который сопровождает не меньше десятка фотографий, главными действующими лицами которых являемся мы с Манфредром, меня откровенно тошнит.
— Да я уже какие только не читал, но самые шикарные ракурсы именно в этом издании.
Подумал, ты оценишь.
— И самый гадкий текст я тоже оценила, — фыркаю я.
— Не думаю, что его хоть кто-то читал. На фоне картинок он просто меркнет. Браво! Ты не зря вылила на себя цистерну лака для волос.
— О! Смотри, Картер, да у нас спустя семь лет появилась первая совместная фотка.
Прогресс-то какой! — фыркаю я, а затем кладу газету на стол и аккуратно пристраиваю стаканчик с кофе на нос напечатанного Шона. Реальная версия раздраженно фыркает.
— Бумаги, — напоминает он. — И через двадцать три минуты у тебя первая лекция.
Советую поспешить.
В кабинете Картера новые жалюзи и компьютер. Все остальное словно застыло во времени.
Сижу в кресле напротив стола Шона и читаю бумаги. Зачем я это делаю? Интима, вроде, не наблюдается, а договор о добровольной продаже души я подписала еще в Риме.
— Все? — спрашиваю я, возвращая Картеру подписанные документы.
Все началось банально: опрометчивая молоденькая студентка и не простивший ей оплошности ректор. Продолжилось не менее заурядно: студентка оказалась амбициозной, а ректор к этому качеству благоволил. И даже результат этой истории нельзя назвать неожиданным: скандальный разрыв с криками, истериками, перелетом за тысячи миль и клятвами избегать друг друга до конца своих дней… Если, конечно, не рассматривать вариант, где спустя два с лишним года я стою в офисе полковника военно-воздушных сил США, который сообщает мне что кто-то, а, скорее всего, мой бывший драгоценный ректор, хакнул Пентагон, и найти виновного, наряду с уликами, должна с какой-то стати именно я…
То, как нас классифицируют мужчины, очень похоже на кастовое деление с четко обозначенными границами. Это совершенно особенный род иерархии, доступный только мужскому пониманию. Сначала для них существует только мама, если повезет, сестры… но с возрастом все усложняется до невозможности. Есть подруги, есть жены, есть любовницы. Есть любовницы на ночь, а есть любовницы по призванию. Когда он сказал, что я отношусь к самой редкой категории, он имел ввиду последнюю, но тогда я этого понять не могла. Думаю, он тоже.
Она оставила в прошлом не только ненавистное общежитие, но и любимого человека. И снова не на кого рассчитывать, кроме себя. Кто бы мог подумать, что такое положение закончится браком с человеком, не подходящим ей ни в чем, кроме одного: он тоже борец-одиночка.
Моя жизнь — живое доказательство, что если тебе могут сказать гадость, они это сделают, если над тобой обладают властью — обязательно начнут шантажировать. И никому нет никакого дела то того, что ты хочешь, какие у тебя жизненные ценности. Никому!
Генри был для меня всем. Лучшим другом, наставником, единственной семьей, которую я знала. Ничего удивительного, что смириться с его потерей мне было очень непросто. Казалось, что от ответа на вопрос, что случилось на самом деле, что-то изменится, поправится. Вот только все оказалось не так просто, как я думала. И, в первую очередь, Кевин…
Сперва была Встреча. Говорят, чтобы изменить Судьбу, достаточно всего лишь одного шага. Когда Ральф вывел из леса маленькую девочку, он даже представить себе не мог, во что это выльется. Маленькая Верена, тем более. Вообразив что она – Русалочка, встретившая Принца, она очень скоро узнает, что у диснеевской сказки был фальшивый конец.
Спустя почти полтора года после смерти своего мужа двадцатисемилетняя Алекса Салливан Тейт возвращается в свой родной город после десятилетнего отсутствия. Она понятия не имеет, что её школьная любовь, Джейс Макаллистер, парень, который похитил её сердце в ту ночь, когда расстался с ней, более чем готов снова вернуть её. Джейс посвятил последние десять лет службе в армии, обезвреживая бомбу за бомбой, он старался забыть девушку, которая разжигала его страсть. Но он не знает, что чувства до сих пор живы. Десять лет назад химия между ними только зарождалась, но искра, что пробежала между ними сейчас, может взорвать все, и даже Джейс не сможет это остановить.
Ты — потерянная девушка и уже давно свалилась в пропасть. Может, это я тебя туда толкнул. Может, я просто там тебя нашел. Но я здесь не для того, чтобы вытаскивать тебя, Эмилия. Я здесь, чтобы схватить тебя, если ты когда-нибудь захочешь сбежать. Тебя привлекает темнота. Я — Тьма, детка. Беги! Переведено для группы: https://vk.com/stagedive.
Что нужно сделать в пятницу 13-го, чтобы изменить свою жизнь? Сущие мелочи: попасть под ливень, нелепо шлёпнуться на задницу перед новым соседом, избежать домогательств его пса и вспомнить свою первую влюблённость.
История девушки с большим и тяжелым грузом за плечами. Ни в коем случае не из робкого десятка. Переезжает во Францию. Новая школа давалась нелегко. Но все же, она ищет свое счастье, но ее тянет на дно прошлое, которое она не может забыть. У ее маленького и когда-то открытого сердечка еще не зажили раны от предательств и издевок… Она старается выживать и возможно побеждает в этой неопределенной войне.
Скитающийся по городам и весям художник ищет модель для нового заказа. Подобрав юную путану у вокзала, он еще не знает куда приведет его это знакомство. Но ему, в принципе, абсолютно наплевать!