Дели-акыз - [42]
Что-то убедительное звучит в голосе Глаши… Что-то искреннее и отчаянное в одно и то же время… И её черные глаза горят решительным огнем.
Рагим слишком хорошо с детства знает дели-акыз, чтобы усомниться в искренности её слов, хоть на минуту. Бешеная девчонка, она способна на всякую дикую выходку. А каково ему, Рагиму, будет тогда, в самом деле, если… Если…
Рагим, не злой от природы, не хочет зла никому, а тем более Глаше, маленькой русской, с которой он недавно еще был так дружен в годы их детства. Он невольно ставит себя на её место. Что, если бы его заточили в неволю и держали так взаперти. А Глашу будут еще долго держать, что бы она не выдала, где Селта… Может быть, до тех пор пока она не вырастет и ее не отдадут замуж за какого-нибудь горца. Бедняжка! Рагим думает, сосредоточенно хмуря брови… Потом хватает за руку Глашу и говорит:
— Ты поклянешься мне, что, если я выпущу тебя и кабардинку, вы не скажете никому ни слова, как вы исчезли из дому, и кто держал вас в плену?
— Если ты отпустишь нас, то клянусь тебе именем «друга» и моей собственной жизнью, что никто не услышит ничего ни от меня, ни от Селты… — твердо и серьезно отвечает Глаша.
— Ты можешь отвечать за себя. Пусть Селтонет тоже поклянется особо… Я поверю…
— Я не обману тебя, Рагим!
— А Селта?
— Клянусь Аллахом и Пророком! — вне себя от страха прошептала помертвевшими губами Селтонет.
— Тогда… Ступайте… Я бы дал вам коня, но это опасно. Это нас выдаст. В ауле Колты живет Осман, сын Али. Он мой кунак!.. Самая крайняя сакля к горам отсюда. Скажите ему, что вас прислал к нему Рагим, сын Абдул-Махмета, и он проводит вас в своей арбе до предместья Гори. А теперь да сопутствуют вам ангелы Аллаха! Спешите же, пока не вернулись сюда Бекир и Ахмет…
И прежде нежели девушки успели произнести в ответ хоть одно слово, Рагим с быстротою горного оленя, запрыгал с камня на камень по направлению успевших уже далеко отойти своих спутников.
Селтонет и Глаше оставалось только стремительно выбежать из засады и броситься дальше вдоль берега стонущего и прыгающего потока.
ГЛАВА IX
Жалобно поскрипывая своими двумя колесами, медленно подвигается горная арба. Юный Осман, кунак Рагима, правит лошадью.
Только под утро добрались до аула Колты измученные и усталые девушки, проблуждав всю ночь в горах. С первыми лучами солнца они достигли крошечного селения, прилепившегося, словно ласточкино гнездо, к скале над пропастью.
Беглянкам повезло. У первой сакли аула они заметили мальчика, возившегося у арбы.
— Не знаешь ли ты тут юного джигита Османа? — обратилась к мальчику Глаша.
Мальчик подозрительно посмотрел на странных путниц и, после некоторого раздумья, в свою очередь спросил:
— Зачем вам Осман, кто вас к нему направил?
— Его кунак Рагим, сын аги…
— Ах! — обрадовался Осман и, перебив Глашу, воскликнул: — Это я — Осман. По приказанию отца еду продавать кожу на базар.
Беглянки ему все рассказали, и мальчик из дружбы к Рагиму взялся доставить девушек до самого Гори… Разумеется, тайно от старших решил это сделать юный Осман.
И вот Селтонет и Глаша медленно едут теперь на трясучей арбе. Голодные, в изодранных в клочья одеждах, грызя сухие чуреки, великодушно предложенные им Османом, они все же счастливы. Каждая новая верста, каждая новая сотня саженей, оставшаяся позади, приближает их к Гори, к милому Гори, к родному «Джаваховскому Гнезду». Сердца у обеих девушек то бурно трепещут и бьются, то замирают. Все в пути радует их несказанно, несмотря на голод и усталость: и черное загорелое лицо пятнадцатилетнего Османа, и скрип арбы, и сухие чуреки, которые хрустят так славно на зубах…
Вот засеребрилась звонкая Кура, и арба потянулась берегом. Замелькали виноградники. Глаша с остановившимися, расширенными от восторга глазами, дергает за рукав спутницу.
— Селта… Селта… Гляди! Я вижу крышу «Джаваховского Гнезда»! О, Господи! Вижу ее, вижу! — и слезы льются у неё из глаз.
Осман давно высадил Глашу и Селту из своей скрипучей арбы, и они пешком добрались до джаваховской усадьбы.
— Мне кажется, я слышу, как стучит мое сердце! — шепчет Глаша, поворачивая бледное лицо к Селтонет.
— Я умираю, бирюзовая, я умираю! — чуть слышно вторит ей татарка.
— Постой… Молчи… Голоса на террасе. О, Селта! Это они!.. Голос тети Люды и «друга»… Смотри! Они в черном, Селта! Ты видишь черные тени по галереи?.. О, Гема! Нам не удалось вместе с ними помолиться за её бедную душу! Бедная Гема! Да будет сладка ей жизнь в раю! Смотри, Селта! Смотри…
Глаза Глаши, успевшей перешагнуть порог сада и об руку с Селтонет углубиться в аллею, неожиданно округляются от ужаса… Широко расширяются и без того огромные зрачки… Судорожно раскрывается рот… и руки конвульсивно сжимают руку спутницы.
— Селта!.. Гема!.. Мертвая Гема!.. Её призрак!.. Ай!
Глаша не договаривает… Ужас охватывает все её существо… Этот ужас передается и Селтонет… Узкие, черные глаза последней меркнут от страха, и дикий крик вырывается из груди в то время, как протянутая рука моментально поднялась и указывает в ту сторону, где стоят обвеянные полумраком розовые кусты.
Там, наклонясь над ними, вдыхая нежный аромат пышной, нежной розы, стоит склонившись девушка, тоненькая, стройная, как тростинка. У неё бледное лицо, опущенные глаза, и черные кудри, падающие по плечам.
Жила в роскошном замке маленькая принцесса Эзольда, хорошенькая, нарядная, всегда в расшитых золотом платьях и драгоценных ожерельях. Словом, настоящая сказочная принцесса — и, как все сказочные принцессы, недовольная своей судьбой.Совсем избаловали маленькую Эзольду. Баловал отец, баловала мать, баловали старшие братья и сестры, баловала угодливая свита. Чего ни пожелает принцесса — мигом исполняется…
Некрасивая, необщительная и скромная Лиза из тихой и почти семейно атмосферы пансиона, где все привыкли и к ее виду и к нраву попадает в совсем новую, непривычную среду, новенькой в средние классы института.Не знающая институтских обычаев, принципиально-честная, болезненно-скромная Лиза никак не может поладить с классом. Каждая ее попытка что-то сделать ухудшает ситуацию…
Повесть о жизни великого подвижника земли русской.С 39 иллюстрациями, в числе которых: снимки с картин Нестерова, Новоскольцева, Брюллова, копии древних миниатюр, виды и пр. и пр.
Истории, собранные в этом сборнике, объединяет вера в добро и чудеса, которые приносит в нашу жизнь светлый праздник Рождества. Вместе с героями читатель переживет и печаль, и опасности, но в конце все обязательно будет хорошо, главное верить в чудо.
В книгу Л. Чарской, самой популярной детской писательницы начала XX века, вошли две повести: «Сибирочка» и «Записки маленькой гимназистки».В первой рассказывается о приключениях маленькой девочки, оставшейся без родителей в сибирской тайге.Во второй речь идет о судьбе сироты, оказавшейся в семье богатых родственников и сумевшей своей добротой и чистосердечностью завоевать расположение окружающих.Для среднего школьного возраста.
Русская фантастическая проза Серебряного века все еще остается terra incognita — белым пятном на литературной карте. Немало замечательных произведений как видных, так и менее именитых авторов до сих пор похоронены на страницах книг и журналов конца XIX — первых десятилетий XX столетия. Зачастую они неизвестны даже специалистам, не говоря уже о широком круге читателей. Этот богатейший и интереснейший пласт литературы Серебряного века по-прежнему пребывает в незаслуженном забвении. Антология «Фантастика Серебряного века» призвана восполнить создавшийся пробел.
Научно-фантастический роман «Наследники», созданный известным в эмиграции писателем В. Я. Ирецким (1882–1936) — это и история невероятной попытки изменить течение Гольфстрима, и драматическое повествование о жизни многих поколений датской семьи, прошедшей под знаком одержимости Гольфстримом и «роковых страстей». Роман «Наследники», переиздающийся впервые, продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций фантастических и приключенческих произведений писателей русской эмиграции. Издание дополнено рецензиями П.
Знаменитый писатель Глебов, оставив в Москве трёх своих любовниц, уезжает с четвёртой любовницей в Европу. В вагоне первого класса их ждёт упоительная ночь любви.
«…Следует прежде всего твердо помнить, что не безнравственность вообще, не порочность или жестокость приводят людей в тюрьму и каторгу, а лишь определенные и вполне доказанные нарушения существующих в стране законов. Однако всем нам известно (и профессору тем более), что, например, пятьдесят лет назад, во времена «Записок из Мертвого Дома», в России существовал закон, по которому один человек владел другим как вещью, как скотом, и нарушение последним этого закона нередко влекло за собой ссылку в Сибирь и даже каторжные работы.
Настоящее издание Полного собрания сочинений великого русского писателя-баснописца Ивана Андреевича Крылова осуществляется по постановлению Совета Народных Комиссаров СССР от 15 июля 1944 г. При жизни И.А. Крылова собрания его сочинений не издавалось. Многие прозаические произведения, пьесы и стихотворения оставались затерянными в периодических изданиях конца XVIII века. Многократно печатались лишь сборники его басен. Было предпринято несколько попыток издать Полное собрание сочинений, однако достигнуть этой полноты не удавалось в силу ряда причин.Настоящее собрание сочинений Крылова включает все его художественные произведения, переводы и письма.
Рассказ о случайном столкновении зимой 1906 года в маленьком сибирском городке двух юношей-подпольщиков с офицером из свиты генерала – начальника карательной экспедиции.Журнал «Сибирские записки», I, 1917 г.