Делец платит наличными - [15]

― «Облетевшая роза», ― произнесла старушка, мечтательно вздохнув.

― По какой идет программе эта самая «роза»? ― продолжал я уточнять.

― По второй шла.

― Что значит «шла»?

― Неделю назад последнюю трехсот шестьдесят пятую серию показали, ― с сожалением поведала мне старушка. ― Знаете, так как-то теперь пусто, будто с родными людьми распрощалась...

― Ч-черт...

― Но благодаря письмам телезрителей режиссер решил снять продолжение, «Новая роза», ― обнадежила бабушка. ― Обещали к следующей зиме.

― А до следующей зимы нам с вами еще надо дожить, ― философски пробормотал я, непроизвольно взглянув на труп Соломатина.

― Это точно, ― согласилась со мной старушка. ― Но фильм того стоит. Обязательно доживу. И вы не пожалейте времени, посмотрите обязательно. Флорентина ― такая душечка! Да вот, сами можете убедиться.

И старушка изо всех сил вытаращила глаза, глядя куда-то в пол.

― Не понял, ― вопросительно посмотрел я на ее мимические упражнения.

― Вы же сами сказали: «ничего не трогать», ― ответила старушка. ― А как раз у вас под левым каблучком фотография ихняя семейная придавлена. На ней Сонечка вылитая Флорентина, ей-Богу.

Я осторожно шагнул в сторону и нагнулся над измятым фотоснимком.

С пожелтевшей глянцевой бумаги тринадцать на восемнадцать на меня смотрел Сергей Соломатин, обнимающий за плечо русоволосую красавицу с широким ртом и близко посаженными глазами.

Женщина улыбалась как-то смущенно, что вовсе не делало ее краше.

Пожалуй, Флорентина все же была не в моем вкусе. Так что сериал можно не смотреть.

― Хорошо, ― быстро поднялся я на ноги. ― Значит, так, матушка...

Я вытащил свой широкий лопатник и, запустив туда руку, проговорил: ― Вот вам тысяча новыми. Через десять минут позвоните в милицию. Скажете, как все было на самом деле, только меня не упоминайте. Увидели открытую дверь, зашли, обнаружили труп, позвонили куда следует. Все.

Старушка приняла от меня две бумажки с изображением Петра и с готовностью кивнула.

― А где эта Сонечка живет, не в курсе? ― спросил я напоследок.

― Вроде, где-то в Гагаринском районе возле рынка, ― неуверенно произнесла старушка. ― То ли покупает что-то, то ли продает...

― Как и все мы, грешные, ― непроизвольно добавил я, печально улыбнувшись.

...Офис детективного агентства «Ястреб» располагался на последнем этаже здания бывшего отделения Академии наук на центральной улице города.

Обитавших здесь ученых не так давно перевели в новострой с евроремонтом, а старинное здание о пяти этажах объявили памятником архитектуры и сдали в аренду нескольким фирмам.

Судя по составу арендующих помещения контор, тут были широко представлены так называемые льготники ― организации, свободные от налогообложения.

Центральный вход украшали вывески объединений инвалидов (числом две, конторы были конкурирующими), спортсменов и картинная галерея.

А уже внутри помещения я заметил еще какую-то протестантскую фирму с зарегистрированным товарным знаком, которая именовала себя новой церковью.

«Хорошие новости! Твои грехи прощены!» ― прочитал я на их рекламном плакате.

― Как удобно, черт побери! ― бормотал я себе под нос, плутая по коридорам. ― Главное ― не побояться принять на себя ответственность... А там ― можно и грехи отпускать. И себе и другим.

Сотрудники этих почтенных организаций, как трудолюбивые муравьи, сновавшие среди офисов друг от друга ничем не отличались.

Любой из них имел строгий дорогой костюм, непременное золото на шее или на пальцах, и тщательно уложенную прическу с обязательным прямым пробором. Эта деталь меня особенно умилила.

Я даже сделал про себя заключение о том, что существует некий стиль «льготников», который требует неукоснительного соблюдения, дабы не спутать их с простыми смертными бандитами.

Здесь же, на четвертом этаже и свил себе гнездо «Ястреб».

Как детективная контора вписывалась в эти райские кущи, я пока что не понимал.

Но, остановившись возле двери в отсек, ведущей к «ястребам», я немного пораскинул мозгами и все оказалось просто, как яичница.

На плотной двери из красного дерева красовалась большая табличка с золотыми буквами, извещающая посетителей о том, что Виктор Фомич Кривоносов принимает по будням от сих до сих.

Сверившись с часами, я с удовлетворением обнаружил, что до истечения срока приема еще остается четыре с половиной минуты.

Стукнув в дверь, я нажал на испанскую позолоченную ручку и вошел внутрь, не дожидаясь ответа.

$ 4

― Вы ко мне? ― приподнимался из-за стола крупный мужчина с отвислыми щеками.

Хозяин кабинета уже застегивал пиджак левой рукой, а в правой держал на весу кейс, намереваясь, очевидно, покинуть свое рабочее место.

― Угу, ― произнес я, оглядывая кабинет. ― Неплохо, неплохо.

― Простите? ― с вежливой опаской посмотрел на меня Кривоносов.

― Неплохо, говорю, офис отделали, ― пояснил я, присаживаясь к столу.

― Видите ли, ― быстро проговорил Кривоносов, поглядывая на дверь и прикидывая, вызывать ли охрану или можно спровадить меня просто так, ― мой рабочий день уже закончен, так что...

― Да вы не волнуйтесь, ― улыбнулся я, ― я вовсе не от Марата.

Виктор Фомич очень осторожно поставил дипломат на стол и снова вернулся в свое кресло, прикрываясь кейсом, словно щитом.