Делать мнение: новая политическая игра - [55]
Это ясно: они отошли от идеологии. Они делают ставку на компетентность и на свое представление о деятелях, претендующих на выражение их интересов (...). Если и верно, что страной не управляют посредством опросов, то все же стоило бы больше прислушиваться к пожеланиям французов. Особенно когда, как в данном случае, они оказываются инстинктивно и потрясающе разумными" (Жак Поншарал, редактор статей в Паризьен). Ролан Кейроль, политолог, ведущий исследователь Национального Фонда политических наук, выступает с поддержкой и комментарием: "Можно говорить все что угодно, но французы - гениальный народ. Посмотрите на этот удивительный опрос Луи Харрис - Ле Паризьен. (...) В целом, в то время как политическая жизнь толкает к постоянному противостоянию левых и правых, французы, по-видимому, говорят: нет - религиозным войнам, утихомирим политическую борьбу". Один эксперт по политической коммуникации, Сегела, под заголовком/145/ "Да здравствует здравый смысл!", тоже видит здесь "пересмотр многих, стереотипов": специалист по политической рекламе находит в этом опросе, сыгравшем роль настоящего прожективного теста или, по крайней мере, средства саморекламы автора, доказательство, что "народ Франции, сам того не зная, приводит в порядок свои предубеждения", что у французов тем не менее есть "вкус к зрелищам", потому что они хотят иметь "правительство звезд", но что они вместе с этим выбирают наиболее способных, потому что, ведомые "чувством эффективности на американский манер", они ставят "the right man on the right place" ("верного человека на верное место"). Затем газета дает обзор реакций политиков, упомянутых в опросе. После провала левых партий на выборах в 1986 году Фигаро Магазин опубликовала большую статью на материале опроса, проведенного Софрес, озаглавленную: "Новая волна 1986/ Семья, Родина, Труд. Молодежь окончательно порвала с настроениями Мая-68" (номер от 6 сентября). Среди заданных вопросов мы находим, например, вопрос, хорошо иллюстрирующий общую идею исследования: "Что лучше всего, на Ваш взгляд, объясняет преступность определенной части молодежи? - Является ли это скорее внутрисемейной проблемой, так как родители не выполняют своих функций (недостаток внимания к детям, непонимание); - Или это в основном проблема общества (безработица, пропаганда насилия в СМИ)?" 57% опрошенных ответили, что по их мнению, это скорее "проблема общества", и журнал дал заголовок крупным шрифтом: "Преступность: семья не виновата".
Последний пример связан с исследованием методом опроса, которое провел ФИОМ для Нувель Обсерватер на тему "сексуальности французов" (номер от 14-20 ноября 1986 года). Еженедельник заинтересовался вопросом о том, что же осталось от "сексуальной революции Мая-68" и о том, происходит или нет "возвращение к нежности и к семье", в то время как телевидение становится все более и более "распутным", а реклама - "сексуальной". Среди вопросов, касающихся этой области личной жизни, которую не так-то просто познать посредством такого типа опросов, можно было увидеть следующий: "По Вашему мнению, сыграло ли то явление, которое впоследствии назвали сексуальной революцией, скорее положительную роль? Отрицательную? Затрудняюсь ответить". 56% респондентов ответили "положительную", и еженедельник озаглавил статью "За сексуальную революцию: 56%", не зная то, что респонденты могли понять под выражением "сексуальная революция", впрочем, не более, чем то, что понимали под этим заказчики исследования./146/ Другой вопрос спрашивал: "Как Вы думаете, берут ли женщины - на себя все большую инициативу в ходе сексуальных отношений?" Большая неопределенность этого вопроса должна была бы свести на нет видимую точность полученных процентов. Что, на самом деле, следовало бы понимать под выражением "берут на себя все большую инициативу"? Как в этой области возможно высказываться о "женщинах" вообще? Что касается опрошенных женщин - будут ли они отвечать про себя? А мужчины - будут ли они думать о своей(их) собственной(ых) партнерше(ах) или исходить из представления о поведении других женщин, формированном, в частности, посредством чтения прессы? Как молодые люди, также участвовавшие в опросе, смогут судить о предполагаемой эволюции там, где у них не было личного опыта? И так далее. На самом деле очевидно, что вопрос значит меньше, чем ответы, позволяющие думать, что происходят положительные изменения в сексуальном поведении и что революция нравов, одобряемая еженедельником, все еще продолжается: "Женщины все более активны: 62%", писала газета.
Опросы как символическое оружие
Возможно, особенное могущество опросов общественного мнения в политической игре лучше всего проявляется в их стратегическом использовании журналистами телевидения, борющимися за завоевание минимальной профессиональной автономии по отношению к политической власти. Проблема информации на радио и особенно на телевидении была с самого начала связана с борьбой политиков и журналистов за утверждение своего определения ситуации интервью, и, в более широком смысле - своего определения "объективной информации". Можно бесконечно вспоминать анекдоты, отражающие заботу действующих политиков о том, чтобы передать информацию, которая управляется и вдохновляется ими, но которая, чтобы вызывать доверие, должна казаться информацией, произведенной только с точки зрения журналистской логики. Ведущие СМИ, сильно контролируемые политической властью, были вначале лишь инструментами правительственной пропаганды. По очень меткому выражению Жоржа Помпиду, журналисты телевидения не были подобны "другим" журналистам, потому что они должны были быть "голосом Франции". Журналисты, которые вначале не имели профессионального образования, выполняли лишь функцию "ведущих" и брали у действующих политиков подобие интервью./147/ Под влиянием конкуренции между СМИ и импортированием более агрессивной формы журналистики ("по-американски"), этот сегмент журналистского поля приобретал все большую автономию по отношению к политической власти. Начиная с 60-х годов, журналисты, чаще всего получившие образование в школах журналистики, стали подчеркивать свой "профессионализм", то есть свою профессиональную идеологию, а также практику, желающую быть независимой от политической власти. Возрастающая автономия этого сектора поля журналистики вынудила агентов политического поля к компромиссам, так как прямая телефонная линия, соединявшая залы редакции с министерством информации, исчезла. Большинство политиков отныне не могут выступать на телевизионных площадках или в радиостудиях без приглашения со стороны журналистов и должны, кроме того, подчиниться логике СМИ: надо, как говорят журналисты на своем жаргоне, чтобы это были "хорошие клиенты".
