Дела земные - [3]
— А, так ты не хотел идти? — Зуура вновь готова была заплакать. — Дом для тебя каторга, да? Господи, все для тебя делаем, все стараемся, чтобы ты ни в чем не нуждался…
— А я нуждаюсь, — казалось, не сказал, а выдохнул Чоро.
— Скажи, в чем, ну в чем?! — недоумевала мать.
— Не в чем, а в ком, — негромко, но ясно, по слогам ответил Чоро.
И эти слова сына, сказанные спокойно, подействовали на мать сильнее, чем если бы он крикнул обидное и грубое. Она долгим взглядом глядела на Чоро. Отчим суетливо и бесцельно зашарил по карманам куртки, стал поправлять воротник.
— Ну ладно, Чоро, ты иди к себе, — сказал Медер, надо было поговорить без него. — Будешь нужен — позовем.
Чоро вяло поднялся со стула и вышел из комнаты.
— Значит, так, — сказал Медер твердо. — Он поедет со мной.
— Куда?
— Ко мне. Я свожу его на стройку, на плотину, по пути навестим родителей в аиле. Они давно спрашивали о внуке, да и Чоро, наверное, соскучился.
— А как же школа?
— До сентября еще есть время, успеем.
В комнате вещи были расставлены и разложены без видимого порядка, но Медер ориентировался в них свободно.
Одну стену комнаты занимал книжный стеллаж из тонких железных прутьев и досок. Стояла здесь широкая тахта без спинок, журнальный стол, на котором громоздились книги, записные книжки и ручка, пепельница с окурками, банка растворимого кофе и чашка, на полу был расстелен широкий узорчатый ковер-шырдак — вот, пожалуй, и все, что было в комнате, не считая двух кресел, обтянутых дерматином, и штор, закрывающих угол, за которыми Медер сейчас переодевался.
Чоро ходил по комнате, он был удивлен, что его молодой дядя имеет такую квартиру. Он подошел к дверям, ведущим в две другие комнаты, но они были закрыты на ключ.
Переодевшись, Медер вышел в джинсах, спортивной рубахе и прошел на кухню.
— Располагайся как дома, — крикнул он, гремя посудой.
Этого можно было и не говорить, поскольку Чоро уже удобно расположился в кресле и читал журнал.
— И ты здесь живешь один? — спросил Чоро у хлопотавшего на кухне Медера.
— Один, — ответил Медер.
— Значит, ты классный специалист, нужный.
— С чего ты взял? — удивился Медер.
— Одному дали такую квартиру.
— Ты настоящий Шерлок, тебе бы следователем быть… Это не моя квартира. Хозяева за границей, на три года уехали, по контракту. А я здесь за сторожевую овчарку. Вот так, брат Шерлок.
Чоро досадливо пожал плечами.
— Ну, вот ты и сник, брат, разочаровался… Не горюй, я на очереди. — Медер принес из кухни масло и лепешку. — Ты что будешь, кофе или чай?
— Чай. На ночь кофе не рекомендуется.
— Это верно.
— А куда они уехали, хозяева?
— В Бутан.
Чоро не знал Бутана.
— На севере Индии, — объяснил Медер. — Он доктор наук, специалист по разведению яков.
Теперь Чоро понял, почему на стене висело несколько больших фотографий с изображением суровых, широкорогих животных.
— Это хозяина, я не стал их снимать, они мне нравятся.
— Они дикие какие-то…
— Мудрые, — поправил Медер, — и, наверное, самые древние животные в мире после мамонтов.
Медер поставил па поднос кипящий чайник, стал разливать чай по пиалам.
— А окурки надо выбрасывать, — сказал Чоро и, взяв пепельницу, пошел ее вытряхивать в мусорное ведро. — От них вреда больше, чем от заводской трубы.
…Горячий чай дымился в пиалах, они дули на кипяток, чтобы остудить, и пили чай вприкуску с рафинадом.
— Парной чай, — сказал Медер.
— Это очень ценное качество данного напитка, — разыгрывая строгость, заметил Чоро, и они засмеялись.
— Это кто? — спросил Чоро, показывая на фотографию Сагынай за стеклом книжного стеллажа.
— Жена, — ответил Медер.
— Как?! — удивился Чоро. — Ты же не женат.
— Я не расписан, — серьезно и доверительно сказал Медер, — женат.
— А может, у тебя и дети есть?
— Детей нет.
— А чего же не распишетесь?
— Она не соглашается. Говорит, еще успеем.
— Не пойму что-то, — признался Чоро.
— Не все сразу, брат мой. — Медер не спеша, с явным удовольствием пил чай. — Да и я пока не тороплю ее, не настаиваю. Знаешь, бывают события, которые должны запомниться человеку на всю жизнь. Хочется, чтобы Сагынай перешагнула невестой порог своего дома, а не вошла квартиранткой в чужой.
Медер включил транзисторный приемник, послышалась музыка. Чоро долго глядел на фотографию. Ему нравилась эта незнакомая девушка, которую любил его дядя.
— У тебя уютно, — сказал Чоро. — Может, пригласим девочек?
Этого Медер не ожидал и, не скрывая удивления, посмотрел на Чоро.
— Нет, я серьезно, — пожал тот плечами. — Я могу позвонить…
— Ну ладно, брат, ты не очень-то храбрись, «де-е-евочек», — передразнил Медер, достал из кармана пачку сигарет, закурил.
— Ты тоже считаешь меня ребенком? — спросил Чоро.
— Не в этом дело.
— Сейчас наставлять меня начнешь, скажешь, как трудно тебе было в детстве, как пришлось самому выбиваться в люди…
— Не заводись, — Медер с легким укором глядел на Чоро. Что-то в племяннике, пока еще неуловимое, вызывало любопытство.
— Давай откровенно, брат. Что ты думаешь о моем поколении? Тоже считаешь его потерянным? Только откровенно.
— Не считаю. — Медер собирался с мыслями. — Это отговорки, чтоб от вас отмахнуться. Ты не ребенок. Ты старше Ромео, который уже страстно любил Джульетту. В твоем возрасте Манас имел свою рать и устрашал врагов. Вы старше их, но вы не равны. Потому что спрос с вас не велик. А был бы спрос — выдюжили бы и ваши плечи. Но сейчас вы мужаете вполсилы. Вы, конечно, информированы, и вас, кажется, ничем не удивишь. Ваш скепсис и ваша усталость — напускные. А на поверку вы тепличные растения, выращенные не в земле и под солнцем, а… — Медер искал точное выражение, но Чоро опередил его:
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.
Повесть «Взятие Великошумска» была написана во время войны. В ее основу легли впечатления от боев в декабре 1943 года, когда Красная Армия освобождала от фашистских захватчиков Правобережную Украину. Разные люди действуют в ней, но судьба каждого из них типическая.
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
«Счастье — это быть с природой, видеть ее, говорить с ней», — писал Лев Толстой. Именно так понимал счастье талантливый писатель Василий Подгорнов.Где бы ни был он: на охоте или рыбалке, на пасеке или в саду, — чем бы ни занимался: агроном, сотрудник газеты, корреспондент радио и телевидения, — он не уставал изучать и любить родную русскую природу.Литературная биография Подгорнова коротка. Первые рассказы он написал в 1952 году. Первая книга его нашла своего читателя в 1964 году. Но автор не увидел ее. Он умер рано, в расцвете творческих сил.
В романе рассказывается о жизни большой рабочей семьи Путивцевых. Ее судьба неотделима от судьбы всего народа, строившего социализм в годы первых пятилеток и защитившего мир в схватке с фашизмом.