Дела святые - [6]

Ничто на Кинта-дель-Медио не ускользало от благостного взгляда священника. Все обитатели поселка могли жить спокойно, спать привольно и умирать достойно, покуда за их душами присматривал отец Торибьо де Альмада. Так протекала жизнь поселка до того рокового апрельского дня, когда дьявол запустил свои нечистые лапы в этот оазис посреди пустыни.

II

Его появление вовсе не сопровождалось вспышками адского пламени, как пишут об этом в известных хрониках. Никто, подобно Фаусту, не заключал никаких договоров, и облака серы не накрыли Кинта-дель-Медио. События развивались медленно, так что почти никто не обнаружил зловещего присутствия. Но прежде чем поведать о его пришествии, следует рассказать о других событиях, на первый взгляд к делу не относящихся.

Все это случилось в тот самый год, когда в английских богадельнях скопилось слишком много лунатиков. Поскольку Британская империя уже не знала, что делать с таким количеством больных, королева, всегда столь внимательная к зарождавшимся на краю света республикам, приняла решение о сотрудничестве с юной креольской медициной. В итоге она усадила две тысячи семьсот пятьдесят трех умопомешанных, в чьих жилах текла чисто британская кровь, на пароход Королевского флота и отправила их в Буэнос-Айрес. Взамен национальное правительство обязалось уплатить Империи смехотворную сумму в четыре тысячи песо и компенсировать расходы по перевозке, а также предоставить англичанам десять тысяч гектаров земли в пампе. Операция эта оказалась намного менее сложной, нежели ввоз прокаженных из Франции и туберкулезников из Австро-Венгрии. Когда стало ясно, что в больницах не хватает места для такого количества пациентов, национальное правительство распорядилось выстроить пять новых зданий, получив под эту затею щедрый кредит, предоставленный, разумеется, милостивой Британской империей. Вследствие этих событий в Кинта-дель-Медио поступил президентский декрет: выстроить в поселке Приют для бедняков и душевнобольных.

По плану здание должно было походить на парижский Дом призрения: четыре крыла по четыре этажа в каждом, с таким же количеством шиферных куполов. К главному входу должна была вести лестница, а по бокам — два пандуса для карет «скорой помощи», крыльцо увенчано греческим фронтоном с шестью коринфскими колоннами. Однако на самом деле мэр поселка посчитал такой проект слишком претенциозным и, уделив на строительство едва ли четверть отпущенного бюджета, распорядился подновить старый монастырь по соседству с церковью — он давно уже перешел в собственность государства. Оставшиеся три четверти были потрачены на возведение четырех новых корпусов солеварни «Тересита» — это предприятие дало работу сотням людей, искавшим, куда бы приложить руки; строители приходили даже из соседних селений. Мэру Кинта-дель-Медио пришлось — совершенно незаслуженно — объяснять, что случайное совпадение, по которому его супруга звалась Тереса, не имеет ничего общего с солеварней, каковая вовсе не является его собственностью.

Невзирая на эти досадные мелочи, четвертого декабря работы по устройству приюта были окончены, и семнадцатого января в поселок явилась сама Медицина, белая и стерильная, в виде каравана из четырнадцати повозок, заполненных всевозможными склянками, ящиками и сундуками с отварами, бальзамами и микстурами. Жители выходили встречать этот караван, полагая, что снова явились бродячие артисты. Самые недалекие в голос требовали исполнения вальсов и певческих состязаний. Восемнадцатого января доктор Перрье и его сотрудники вступили во владение Приютом для бедняков и душевнобольных в ожидании прибытия больных с другой стороны океана. Но пациенты так и не объявились. Никто не знает, что с ними приключилось. И все-таки больница уже существовала, и следовало как-то использовать готовое здание. А поскольку в Кинта-дель-Медио бедняками являлись почти все и не было недугов, которые не исцелялись бы с помощью липового листа, пластырей, тазиков горячей воды с горчицей — для ног или с лавровым листом — для седалища, Медицина вскорости взяла на себя труд завезти в поселок самые модные европейские болезни. Так, например, золотуха считалась болезнью бедняков, пока ее не подхватил сам маркиз де Шовиньон. И теперь любой нищеброд мог указать на коричневые пятна у себя на шее, словно на дворянскую грамоту. «У меня золотуха», — произносили дамы из благотворительного общества и спешили похвастать загноившимися глазами и сухой коркой на ногтях, с тех пор как заболела сама Ампарито де Альвеар. Некоторые даже симулировали симптомы болезни с помощью йодной настойки.

В тот день, когда священник и доктор Перрье обменялись рукопожатием, как будто бы скрестились два остро наточенных меча, высекая искру, которой было суждено пробудить к жизни адское пламя.

III

Приют располагался на месте бывшего монастыря по соседству с церковью, их разделяла всего лишь одна стена. Священник и вновь прибывший доктор Перрье взглянули друг на друга с наигранной любезностью. По правде говоря, это вынужденное соседство представлялось отцу Торибьо де Альмаде чуть ли не кровосмешением: он больше не чувствовал себя уютно в своем маленьком раю в тени церковного дворика — отныне за ним надзирало око ненавистного доктора.