Дела и люди века: Отрывки из старой записной книжки, статьи и заметки. Том 1 - [8]

— Первыми встали за него финляндцы (Финляндский гвардейский полк), — перебил преображенца егерь — рота финляндцев в караул пришла, еще вас не было, он вышел к ней, и она первая отдала ему императорскую честь, салютовала знаменем и била поход. Первым, словом нового Царя к войскам был его вопрос финляндской роте: «Присягнула ли она ему и знает ли, что присяга ему совершена по воле его брата, цесаревича Константина»? Финляндцы ответили, что присягнули и знают. Тогда, значит, вам надо показать мне верность на деле, — заговорил молодой Император — московцы шалят, не перенимать у них, делать дело молодцами! Готовы ли вы стоять и умереть за меня»? Финляндцы закричали: «Ура, Николай»! Тогда он велел зарядить им ружья и сам отвел их к главным воротам дворца. А затем уже обратился к народу и стал читать манифест.

— Ну, это всё равно, кто первый стал, кто последний, — вмешался в спор солдат студент Стахович: — дело в том, что стали за Царя, поэтому я предлагаю выпить за его здоровье.

Раздалось «ура»! и стаканы были опорожнены.

— Всё время он держал себя молодцом, истинно по-царски, — заговорил семеновский фельдфебель, затянувшись жуковским табаком из громадной трубки: — встретя гренадер, бежавших на место бунта, он хотел остановить их и закричал: «стой»! Гренадеры ему отвечали: «мы не за тебя, за Константина»! «Ну, когда так, то вот вам дорога»! — воскликнул Николай и указал им на Сенатскую площадь. Гренадеры проходили по обе стороны сидевшего на коне Царя, некоторые задевали амуницией ему за ноги. Нужно мужество, чтобы находиться одному среди обезумевших бунтовщиков, и полное хладнокровие. Или вот, когда мятежники стреляли по нашим на Сенатской площади и некоторые молодые солдатики сторонились от пуль, он выскакал вперед за ряды войск и стал, как на разводе, впереди всех. Разве это не храбрость?.. храбрость!

— Нет, лучше всего, как он обрезал немца — засмеялся преображенец: — кавалер какой то иностранный, говорили даже посланник, подошел к нему на Сенатской площади и говорит: «Мы за вас, государь, мы вам поможем если хотите»! Так он его так турнул, что тот едва пятки унес. «Убирайтесь, крикнул — это дело не ваше, это дело мое, чисто семейное, я его и без вас устрою». Молодец, право!

— А правда ли, что дворец то, как говорят, чуть не захватили мятежники? — спросил один из устроителей вечера Вольский.

— Нет, саперы не допустили! — отозвался семеновец — саперы за полчаса раньше заняли дворец, они стояли уже у главных ворот, на государевом и посольском подъездах, как прибежали мятежные гренадеры. Посмотрел, посмотрел их командир, подумал, подумал, да и махнул рукой. «Это не наши, ребята», — сказал он и повел своих на Сенатскую площадь.

Студент Обрушин предложил выпить за сапер. Выпили.

— А правда-ли, что Наследника выносили из дворца под защиту войск? — спросил Стахович.

— Это чистая выдумка! — возразил преображенец: — после усмирения мятежа, когда Государь возвратился во дворец, он пожелал показать войскам своего сына. Царский камердинер вынес его на руках, и молодой Император, передавая его на руки георгиевским кавалерам, просил полюбить его, как он сам их любит. Потом вызвал от каждой роты по одному человеку и велел Наследнику поцеловать их. Конечно, войска были в восторге, солдаты целовали ручки и ножки Наследника престола, а он, поцеловав одного солдата, схватил за нос, а другого за баки. Потом вдруг отняв ручку, — сказал: «Какие жесткие у тебя волосы!» А теперь, смотри, какой молодец!

Студент Мухин предложил выпить за «молодца Наследника» и все чокнулись и выпили.

На вопросы о числе мятежников, их планах и целях, солдаты отвечали: «А кто их знает, нам не ведомо».

Пробило 8 часов — и солдаты стали собираться домой, «на перекличку», как выразился егерь. Одевшись, они очень вежливо поблагодарили хозяев за хлеб-соль, водку и табак. Студенты дружески пожали им руки и подарили на память студенческого, как выразился Вольский, побратимства по фунту Жуковского табаку, а фельдфебелю, кроме того, и большую пенковую трубку. Обрушин предложил выпить «отвальную». Выпили и разошлись.

Описание этого вечера, конечно, более подробное приведенного мною, было составлено распорядителями его, и циркулировало потом в известных кружках молодежи. Для людей конца XIX века подобные приглашения и расспросы солдат могут казаться крайне неуместными, смешными и даже глупыми, но для того запретного времени они явились единственным источником для уяснения интересовавших общество событий и были пикантной новостью дня, о которой говорили и вспоминали потом долго. Я же записал об этом просто, как об историческом факте.

10 сентября совершена закладка храма Христа Спасителя на берегу реки Москвы, близ Каменного моста. Мысль о постройке храма принадлежит императору Александру I. В благодарность Господу Богу за изгнание из России французов в 1812 году, он положил воздвигнуть храм, который бы выражал собою идею благодарности неисповедимому Промыслу и, вместе с тем, напоминал потомству о доблестных деяниях его предков. В манифесте о создании храма, состоявшемся 25 декабря 1812 года, говорилось между прочим: «И да стоит храм сей многие века, и да курится в нём, пред святым Престолом Божиим, кадило благодарности до позднейших родов вместе с любовью и подражанием к делам их предков». Храм этот первоначально предполагалось построить на Воробьевых горах по проекту академика живописи Карла Витберга. Проект талантливого, но несчастливого художника представлял феноменально-редкое явление. Предполагалось воздвигнуть трех-этажный храм, вышиною 110 сажен, с колоннадою по обеим сторонам храма в 300 сажен длины, а на концах её — два памятника по 50 сажен высоты каждый: один из пушек, отбитых у неприятеля во время преследования ею от Москвы до русской границы, другой — из пушек, взятых у него во время похода от границы до Парижа. Здание гигантское, делающее честь гению художника-мыслителя, но в самом существе своем во многом неисполнимое. Укажу хотя на то обстоятельство, что мы не взяли у французов и их союзников в войны 1812–1814 годов столько пушек, чтобы воздвигнуть из них два памятника, по 50 саж. высоты каждый. Местом для постройки избрали Воробьевы горы, но почва местности, где предполагалось строить храм, оказалась впоследствии неудобной — чрезвычайно рыхлою и не могущей выдержать тяжести колоссальной постройки. Самый способ постройки храма рабами