Дела давно минувших дней - [30]

Расспросив, какой дорогой лучше добраться до Заречинского совхоза, Иван Петрович смело направился в путь. Чемодан сильно оттягивал руку, но он чувствовал себя прекрасно. Молодая листва недавно распустившихся деревьев, разноголосый щебет всевозможных птиц, желтые цветы, ярко-зеленые квадраты посевов, а главное — чистый воздух, наполняли весь организм какой-то бодростью.

Вдруг закуковала кукушка. Это было так неожиданно, что Иван Петрович остановился, поставил чемодан и стал слушать.

— Ку-ку!

— Раз!

— Ку-ку!

— Два!

— Ку-ку!

— Три…

И каждый раз он загибал палец, чтобы не сбиться со счета. Пальцев не хватило. Кукушка сообщила, что жить Ивану Петровичу осталось тринадцать лет.

Подождав с минуту, не будет ли продолжения, он нагнулся за чемоданом. Взглянув на свои новые галоши, Иван Петрович, вероятно, подумал о том, что в детстве бегал босиком по мокрой траве и не простужался. Вспомнил, вероятно, и о том, что когда-то купался, лазил по деревьям, ловил рыбу, ночевал у костра, ел печеную картошку и ржаной хлеб, пил холодную сырую воду… И все это было так интересно, вкусно…

Неприятности начались после того, как тропинка вывела его на дорогу.

Для того, чтобы иметь хотя бы приблизительное представление о совхозной дороге, нужно видеть собственными глазами эти ямы, заполненные густой грязью, из которой местами торчали обломки жердей, досок, сучьев, срубленных поблизости деревьев, пучки соломы… Нетрудно было догадаться, что много раз и подолгу буксовали здесь совхозные машины.

Но хуже всего дорога была возле конторы, рядом с которой помещался магазин райпо. Пробираясь с камня на камень, по обочине, Иван Петрович добрался до конторы, но, по незнанию, оказался отрезанным от нее широкой полосой грязной дороги. Возвращаться назад, искать удобный переход не хотелось.

Сидя на крыльце дома, спала женщина в романовском полушубке. Ночной сторож.

— Эй! Гражданка! — во весь голос крикнул Иван Петрович.

— Ну что ты орешь? — ответила женщина, не делая при этом никакого движения.

— Это контора Заречинского совхоза?

— А что, ты не видишь? Конечно, контора.

— Там кто-нибудь есть?

— Кому там быть в такую рань?

— А где директор живет?

— На первой ферме.

— А когда он приходит в контору?

— Не знаю, я в райпо работаю.

— А что же это у вас с дорогой… Ни пройти ни проехать.

— Машин много, вот и размесили, — невозмутимо прояснила сторожиха, поднимаясь со ступенек и потягиваясь. — Высохнет, окрепнет.

— А если дожди пойдут?

— Тогда еще хуже станет.

Иван Петрович поставил чемодан на один из бесчисленных камней, лежавших по краям дороги, сел и, сняв шляпу, вытер лоб платком. Сторожиха с любопытством наблюдала за горожанином.

— А вы не знаете случайно, где живет агроном совхоза? — спросил он.

— Старый или новая?

— Новая. Ольга Игнатьевна.

— А вон, видите, домик за елками белеет. Там она и живет.

— Вот спасибо! — обрадовался Иван Петрович.

Агроном совхоза была дочерью погибшего на фронте друга, в судьбе которой он принимал некоторое участие, у нее и можно остановиться на время командировки.

Но теперь оставалось перебраться через дорогу. Если бы на ногах у него были надеты резиновые, как у сторожихи, или кирзовые, как у спутника-тезки, сапоги, тогда все было бы просто.

Пройдя шагов тридцать вдоль дороги, Иван Петрович нашел подходящее, как ему показалось, место для переправы. Грязь была здесь густая и, по всей вероятности, неглубокая. Набравшись смелости и сделав три крупных скачка, он оказался на твердой почве и сразу почувствовал какое-то облегчение не только в душе, но и в ногах. Обе калоши остались в грязи.

Приключения Ивана Петровича были даровым развлечением для сторожихи, которая, вдоволь налюбовавшись его обескураженным видом, пришла на помощь.

— Главное что! — говорила она, вытаскивая калоши. — Земля тут глинистая, жирная… вон как засосало! Другой раз, после дождей, машина сядет — жалко смотреть. Мучается бедная! Колеса крутятся, а сама ни с места… Много тут машин поломали!

— А почему дорогу не чинят? — спросил Иван Петрович. — Кругом камней сколько угодно и песок, наверно, есть.

— Ну как не быть песку! Сахарного песку нет, а такого сколько угодно! А только кто ее станет чинить?

— Да ведь люди-то живут!

— Люди пешком ходят. Дорога им ни к чему. Лошадей теперь не держат.

— А почему лошадей не держат?

— Воспрещается! Точно не скажу, а только нельзя, — сообщила сторожиха, наблюдая, как Иван Петрович вытирает калоши сухой травой. — Я полагаю, что из-за тракторов запретили.

Вывод был несколько неожиданный.

— А при чем тут трактора? — заинтересовался Прохоров.

— Ну как же! Если лошадей опять заведут, что же тракторам делать? — глубокомысленно заключила женщина.

Иван Петрович подозрительно посмотрел на сторожиху, но ничего не сказал. В ее словах он почувствовал плохо замаскированную критику, и насторожился.

Не забывайте, с какой целью приехал Иван Петрович в совхоз. Здесь живет и работает враг. И вряд ли он одинок.

— Вот погодите, скоро коммунизм объявят, тогда не только что лошадей, но и коров и всякую другую живность запретят, — продолжала женщина, видя, с каким вниманием слушает ее горожанин.

— Выдумаете?