Декабристки. Тысячи верст до любви - [71]

– Конечно! Неужели ты считаешь, что кто-нибудь из них, из моих друзей, тебя не примет?! – удивился Евгений.

Варвара промолчала, но по ее лицу Оболенский понял, что его невеста думает именно так.

– Все, на сегодня урок окончен, – сказал он решительно. – А завтра утром, в это же время, начнем занятия со светских манер. Смотри, не опоздай, ученица! – добавил он с напускной строгостью, и в ответ немного успокоившаяся Варвара облегченно рассмеялась.

Глава XXII Иркутск, дом Елены Рахмановой, 1856 г.

Было самое начало осени. Молодой человек, быстрым шагом идущий по улицам Иркутска, думал о том, что в Петербурге, из которого он не так давно уехал, на дорогах и тротуарах уже должны были появиться первые яркие опавшие листья, напоминающие горожанам, что лето закончилось и впереди их ждут бесконечно долгие месяцы дождей и мокрого снега. Но здесь, в Сибири, росли по большей части ели, сосны и кедры, всегда зеленые, не капитулирующие перед осенними холодами и не сбрасывающие свои иглы в знак их победы. И поэтому местные жители могли еще долго, до первых заморозков, не задумываться о том, что лето окончено и приближается зима. Суровая сибирская природа, в отличие от плаксивой петербургской, не давала людям впасть в меланхолию раньше времени.

«И чего это меня потянуло на философию?» – удивился про себя молодой человек. Подобные размышления были не свойственны его серьезному и деловитому характеру: обычно он думал только о своей дипломатической работе. Ни в столице, ни в дикой Маньчжурии ему даже не приходило в голову отвлекаться на мысли о природе и прочую лирику. Подобные желания посещали его очень редко, только когда он возвращался домой. Но сейчас, несмотря на то что он приехал в свой родной город и шел домой к родителям, все лирические настроения были не очень уместны, и мужчина постарался выбросить поскорее их из головы. Он не просто приехал погостить к отцу с матерью, он прибыл в Иркутск по делу – привез важное послание для многих жителей этого города.

Однако напоминание о том, ради чего он вернулся в Иркутск, не помешало посланнику с любопытством поглядывать по сторонам и с радостью узнавать места, где прошло его детство. Проходя мимо гимназии, где он когда-то учился, и вспомнив все свои многочисленные детские забавы и шалости, он не смог сдержать хитрой улыбки, а заметив дом, где жил один из самых близких его школьных друзей, с которым они не виделись уже больше десяти лет, пообещал себе обязательно нанести визит его семье и узнать, где сейчас его товарищ и как сложилась его жизнь. Однако долго возле знакомых мест молодой человек все-таки не задерживался. Ему не терпелось скорее попасть домой и сообщить своим родителям самую важную в их жизни новость.

Наконец он свернул на свою улицу и еле удержался, чтобы не перейти на бег. Дом, в котором он не был больше семи лет, за это время ничуть не изменился. Разве что деревянная дверь еще сильнее потемнела от времени да шнурок звонка, когда-то темный, выгорел на солнце… Но звон колокольчика, раздавшийся из-за двери, когда молодой человек дернул за этот шнурок, был таким же веселым и мелодичным, как и раньше, до того, как он покинул этот дом и уехал на службу. А когда дверь распахнулась, на пороге показалась тоже хорошо знакомая ему и тоже почти не изменившаяся полная пожилая женщина, помогавшая его матери по хозяйству.

– Здравствуй, Семеновна! – улыбнулся ей гость. – Что родители, дома?

– Мишенька! – старуха обхватила молодого человека обеими руками и прижала его к себе так крепко, что он крякнул от неожиданности. Но потом тоже обнял обрадованную женщину и с некоторой грустью вздохнул. Он как будто снова вернулся в детство, снова стал маленьким Мишенькой, а не прибывшим в Иркутск с особым поручением посланником Михаилом Сергеевичем Волконским.

– Мишенька, родной ты мой, я тебя и не узнала сразу! – причитала старая женщина, не желая отпускать хозяйского сына. – Как же Мария Николаевна-то обрадуется! Сейчас я Сергея Григорьевича позову, подожди чуток… Ох, нет, что ж я говорю, старая, проходи скорее, не стой в дверях!

Она, наконец, выпустила Михаила, и он вошел в прихожую, с радостью отметив про себя, что внутри дом, где он жил, тоже почти не изменился. Но долго разглядывать комнаты и предаваться воспоминаниям ему не пришлось: скрипнула одна из выходивших в прихожую дверей, и на пороге появился высокий седой старик в поношенном крестьянском платье.

– Здравствуй, сынок! – воскликнул он радостно, и Михаила снова обхватили сильные руки. – Мы тебя совсем не ждали, думали, ты на Амуре или еще где-нибудь далеко… Почему ты не написал, что приедешь?

– Все решилось очень быстро. Если бы я отправил письмо, оно бы, наверное, пришло в одно время со мной, – объяснил Михаил.

– Могло и чуть раньше прийти, – укоризненно возразил его отец. – Пусть бы хоть на день или два раньше, мы бы все равно успели подготовиться к твоему приезду!

– Виноват, не подумал об этом. Да и хотелось вас неожиданно обрадовать… – опустил голову молодой человек.

– Неожиданно! – усмехнулся отец. – Мы с твоей матерью уже староваты для того, чтобы нас неожиданностями радовать… Ладно, пошли к ней, она тебя в любом случае будет рада видеть, как раз недавно о тебе вспоминала!..