Дегтярев - [9]
— Мосин... Мосин, — пролетел шопот.
Имя Мосина тогда было известно каждому рабочему. Завод в то время изготовлял его винтовку, прекратив производство устаревших «берданок».
Вася вытянулся на носках, чтобы из-за станков получше рассмотреть знаменитого изобретателя.
Мосин подходил то к одному, то к другому мастеру, попросту здоровался с ними и дружески разговаривал, как со старыми знакомыми. Он интересовался мнением мастеров.
Конструктор очень понравился Васе простым и сердечным обращением с рабочими, которое редко случалось ему наблюдать на заводе.
Мосин скоро уехал. Но после этой встречи Васе еще больше захотелось попробовать свои силы в изобретательстве.
За последние годы отец Васи сильно сдал: похудел, осунулся. Его одолевал удушливый кашель. Все же он продолжал работать на заводе и дома, никогда не жалуясь на болезнь.
Стояла весна. Вешние воды отрезали город от деревенского мира, где была другая жизнь: распевали жаворонки и скворцы, зеленели необъятные просторы полей.
Отец Васи, страстно любивший природу, рвался в деревню, на свежий воздух лугов, в сосновый лес. В нем еще теплилась надежда, что целебный деревенский воздух «заврачует» его полуразрушенные легкие.
Когда просохло, он выпросил у соседей лошадь, отпросился на заводе и вместе с Васей поехал навестить родных. «Может, больше и свидеться не доведется», — думал он.
День выдался погожий, с ласковым, теплым ветерком. Когда выехали за город, отец оживился, повеселел, словно аромат весеннего цветения действительно помог ему.
— Как хорошо-то, Васютка, какой простор кругом, как много воздуха, солнышка, света!.. А жаворонки поют, будто в сказке... Все живет, цветет!.. Хорошо!..
Вася спрыгнул с телеги и пошел пешком. Минут через десять они оказались в лесу и так ехали около часа.
Но вот дорога свернула вправо, а лес отступил, открыв взору широкие поля, покрытые густой зеленой озимью. Потом зелень сменили сочные, каштановые пашни.
— Васютка, видишь ли пахаря-то на пригорке?
— Вижу, а что?
— Да ты вглядись получше, может, признаешь?
Вася, прищурясь от солнца, стал всматриваться.
Пахарь — босой крепкий старик в соломенной шляпе, с длинной развевающейся на ветру бородой, бодро шел за сивой лошадью, изредка покрикивая: «Но-но... прямо!..»
— Не узнаешь?
— Нет! —ответил Вася.
— Да это же граф Толстой, которого ты читал.
Вася с изумлением смотрел на Толстого, идущего босиком.
— Вот, гляди, — продолжал отец, — барин, граф, их сиятельство, а пашет, как мужик, босиком идет за лошадью, а почему? Потому, что труд любит. Труд, батенька мой, первейшее дело на земле. От него и польза, и радость, и утеха!.. Теперь ты уж большой, пригляделся к жизни, понимаешь, что без труда не проживешь... А не дай бог умру я... ведь на тебя вся надежда...
Вскоре по возвращении из деревни отец занемог и, полежав с неделю, умер.
Семнадцатилетний юноша остался хозяином в доме и кормильцем большой семьи. За несколько дней он переменился: стал молчалив, серьезен не по годам. Чтобы заработать на пропитание семьи, поставить на ноги маленьких братьев, Василий на заводе и дома трудился за двоих.
К этому времени он стал уже опытным слесарем: умел работать на станках, знал и токарное дело и кузнечное. Но ему было всего семнадцать лет, поэтому он продолжал получать заработок ученика.
Чтобы спасти семью от обнищания и голода, он принужден был работать по вечерам дома, как это делал отец. После утомительного труда на заводе он становился к дедовскому станку и работал до тех пор, пока хватало сил.
Очень тяжело было качать педаль. Нога от этого немела, словно наливалась свинцом. Василий серьезно задумался над тем, как бы облегчить свой труд.
Ему хотелось придумать какой-нибудь двигатель, который вращал бы вал станка подобно заводским трансмиссиям и цепным передачам.
«Если бы не так далеко была река, — размышлял он, — можно бы подумать о водяном приводе».
Но так как реки вблизи не было, Василий решил применить силу ветра.
Юноше вспомнилась ветряная мельница, которую еще в детстве показал ему отец. Мельница эта поразила тогда Васю простотой своего устройства.
«А ведь, пожалуй, — подумал он, — хороший ветряк мог бы вертеть вал станка». И взялся за дело.
Соорудив ветряк из шести деревянных реек, он установил его на крыше дома. Затем при помощи конусных шестерен соединил стержнем этот ветряк с валом станка. Во избежание посторонних помех стержень, густо смазанный мазутом, был спрятан в водопроводную трубу.
Труба вместе со стержнем должна была пройти сквозь крышу и потолок. Для ветряка была задумана металлическая опора, увенчанная втулкой, которая позволяла ему поворачиваться навстречу ветру.
Сооружение, вначале показавшееся Василию простым, на самом деле потребовало большого труда. Но в юноше уже выработался упорный дедовский характер — стремление каждое начатое дело доводить до конца. Больше месяца провозился он со своим ветряком, но в конце концов завершил работу.
Ветряк можно было включать и выключать при помощи рычажка, от которого в дом была протянута проволока с петлей на конце. Дождавшись ветра, Василий включил ветряк, зажал деталь и, вставив новый резец, потянул за проволоку.
«Второй фронт» — так называли в годы войны трудовой Урал, кующий оружие Победы. Книга посвящена изображению подвига тружеников Урала в годы Великой Отечественной войны.Писателю удались рельефные самобытные характеры людей с неповторимыми судьбами и их титанический труд по созданию тяжелых и средних танков.В центре — династия семьи мастера-литейщика Клейменова.
Трилогия Германа Нагаева «Пионеры Вселенной» продиктована целью показать в историческом аспекте зарождение в нашей стране космической науки и техники. Автору удалось не только занимательно и доступно рассказать о творческих поисках и успехах первых исследователей космоса, но и нарисовать запоминающиеся образы Кибальчича, Циолковского, Цандера, изобразить среду и обстановку, в которой приходилось жить и трудиться первооткрывателям космических трасс.
В книге «Русские оружейники» впервые собраны воедино четыре повести Германа Нагаева о выдающихся русских конструкторах-оружейниках Федорове, Токареве, Дегтяреве, Шпагине, издававшиеся в разное время.Эти повести были тепло встречены читателями. Некоторые из них переиздавались не только в нашей стране, но и в Чехословакии, Польше, Китае, Венгрии, Болгарии.«Пожалуй, то, что написано Нагаевым о наших славных конструкторах, – писала газета «Советская Россия», – является единственным литературным трудом, добросовестно показывающим развитие советского оружейного производства.
Документальная повесть Г. Нагаева рассказывает о замечательном изобретателе и конструкторе Герое Социалистического Труда Георгии Семеновиче Шпагине. В книге раскрывается процесс формирования характера рабочего-изобретателя, его постепенный рост как человека, всю свою жизнь посвятившего созданию оружия для воинов Советской Армии. Главное в повести — показ творческих поисков конструктора в период создания им важнейшего изобретения — автомата ППШ (пистолет-пулемет Шпагина), хорошо знакомого каждому участнику Великой Отечественной войны.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.