Дефолт совести - [4]
– Ах, ты ещё и издеваешься?! – неожиданно для самого себя громко спросил Павел. – А я кратную чему прошу?
Поняв, что он пытается разговаривать с банкоматом, Павел затравленно огляделся. Только этого ему не хватало, чтобы кто-то услышал его монолог. Ведь сочтут за сумасшедшего. Когда же кончится этот кошмар?
У какого-то банка он разглядел пожарные машины с брандспойтами и конную милицию. Глядя на эту сюрреалистическую картинку, Павел почти физически ощутил, как аура этого сумасшедшего мегаполиса переполняется отрицательной энергией. Жаркий и влажный воздух был насквозь пропитан не только удушливыми выхлопными газами, но и миазмами людской неприязни, злости, необъяснимого страха и безнадёжности.
– Массовый психоз! – в задумчивости произнёс Фролов, обращаясь то ли к самому себе, то ли к напряженно вцепившемуся в руль пожилому таксисту.
– Это точно, – согласился тот. – У меня сосед, капитан милиции, – так он говорит, что все психбольницы Москвы и Подмосковья переполнены. Мест уже не хватает…
Фролов ничего не ответил. Его волновала только собственная судьба. Безудержный праведный гнев толпы его все ещё никоим образом не коснулся. Каждый пытался дотянуться до своего пирога. Машинально засунув руку в карман брюк, Павел извлек из него несколько бумажек.
– Простите великодушно, молодой человек, что задаю столь беспардонный вопрос, но в нынешних обстоятельствах… У вас хватит денег, чтобы рассчитаться за такси?
Взглянув на счётчик, он успокоил водителя, но развивать тему о том, что только на такси денег и хватит, не стал.
– Отвезите меня на Пушкинскую площадь.
Почему именно туда, он и сам не мог понять.
…Из состояния небытия Фролова к жизни вернул чей-то задиристый голос:
– Что здесь происходит? Разгон демонстрации, что ли?
Учёный огляделся по сторонам и, сфокусировав сознание, понял, что сидит на скамейке рядом с памятником Пушкину. Он осторожно поднял глаза и с непонятной радостью узрел поэта на своём месте. Даже голубь привычно устроился на самом верху.
«А ведь только что Пушкина здесь не было, – поймал себя он на этом воспоминании. – Наверное, почудилось. Или почудилось сейчас, что памятник вернулся? Ничего не могу понять». Павел повернулся на крик и увидел через дорогу у банка плотный милицейский кордон.
– Поворачивай отсюда, папаша. Дальше нельзя! – кричал кому-то высокий лейтенант с автоматом наперевес. – Не нажимать! А то дам команду применить силу!
Наряды омоновцев, орудуя резиновыми дубинками и дюралевыми щитами, пытались расчленить толпу на более мелкие группы. Время от времени выдирая из неё самых отчаянных закопёрщиков нападения и запихивая их в милицейские фургоны, боковым зрением Павел увидел кареты «скорой помощи» с включёнными сиренами. «Значит, уже есть раненые», – невольно мелькнуло в голове.
Три всадника на высокорослых, грудастых жеребцах вороной масти безжалостно врезались в беснующуюся толпу. «Вот уж точно, смешались кони, люди, – Павел вспомнил хрестоматийные стихи, – нет только залпов». Ржание лошадей слилось с криками и воплями вконец озлобившихся банковских клиентов. Пожилая женщина потеряла сознание и упала на асфальт, рискуя быть затоптанной копытами коней. Испуганная толпа бросилась врассыпную, создав невообразимую давку. По тротуару сначала еле-еле, а затем ручейками потекла кровь, почти на глазах из алой превращаясь в черную.
– Что творят, гады?! Сначала обокрали людей, а теперь ещё топчут. Дерьмократы! – услышал за спиной Павел.
– При чём тут демократия?! Стадный инстинкт. Как у быков, которых каждый год гонят по улицам Помплоны в Испании. Такое я видел в кино…
Похоже, в этот момент в голове Фролова что-то действительно щёлкнуло, словно перегорел какой-то предохранитель. И он, в мгновение ока перемахнув заграждения, что было силы врезался в толпу.
– Долой живодёров! – разъяренный, словно вепрь, заорал Павел.
– Долой жидовских банкиров! – с готовностью вторил ему некий хилый мужичок рядом. – Сгубили Россию, сволочи. Довели народ до ручки.
– Товарищи! Защитим наши права! Вперёд на штурм банковских закромов!.. – во все горло закричал Павел. – Пусть вернут наши деньги!
– Давай штурм Белого дома! Долой власть чиновниковпалачей! Пусть вернут наши деньги! Сволочи, кровопийцы! – подхватил оказавшийся уже на крыше фургона тот же мужичок.
Несколько ошарашенный столь смелыми призывами «соседа», Павел выхватил у кого-то биту и что было силы швырнул в одно из окон банковского отделения. Обезумевшая толпа обманутых вкладчиков на мгновение притихла, а затем с рёвом окончательно разбуженного самосознания бросилась на штурм.
Наблюдая, как завязывается рукопашный бой, Фролов сначала впал в транс, но затем решительно прыгнул в самую гущу свалки. Тут что-то острое и жгучее впилось ему в затылок. Павел только и успел что схватиться рукой за ужаленное место. «Шприц-ампула!» – прорезала сознание смутная догадка.
Это было последнее, что зафиксировала его память. В следующее мгновение Павел ощутил, как всё тело разом обмякло, ноги подкосились, и он в беспамятстве рухнул в лужу крови.
Время тянулось томительно, словно остановилось. Вернее, он вообще потерял чувство времени. Если бы Фролову сказали, что прошло больше полугода, он бы несказанно удивился. Если бы не ежедневные визиты Козьмича, он скорее всего давно превратился бы в смирного тихушника, раздавленного вневременным существованием, лекарствами и беспомощностью. В нарушение инструкций старик умудрялся не только подкармливать пациента, но ещё, и это, пожалуй, было даже важнее, чем еда, просто раз-гова-ри-вать с ним. Впрочем, с течением времени молодому учёному этого становилось слишком мало. После долгих уговоров Фролову все же удалось уговорить Козьмича открыть «страшную» тайну: сколько все же прошло дней с той поры, когда его упекли на «дачу».
Российским спецслужбам накануне президентских выборов становится известно, что в стране зреет заговор, инициаторы которого составили некий Меморандум, диктующий ряд политических условий действующей власти и, прежде всего, Президенту. Нити заговора тянутся к бывшему руководству страны, поддерживаемому отдельными губернаторами, министрами, олигархами… Не ставя в известность Президента, спецслужбы начинают борьбу против гарантов Меморандума, и в этом противоборстве стороны заходят настолько далеко, что сами становятся заложниками происходящих событий…
«Укрепрайон “Рублевка”» – это захватывающий политический детектив, фантастическая версия грядущих событий – новой избирательной кампании президента России. Элитная Рублевка изолирована, олигархи и «сильные мира сего» не желают мириться с подобной ситуацией и активно включаются в предвыборную гонку. Высокопоставленные чиновники, поддерживаемые «силовиками», делают ставку на собственного кандидата. В кремлевских кабинетах и рублевских особняках российского бомонда стремительно закручивается головокружительная интрига…
Действие романа развертывается сразу в двух мирах: реальном и виртуальном. Кажется, что второй, в отличие от первого, должен быть полон гармонии и умиротворения. Однако на поверку оказывается, что везде бурлят шекспировские страсти. Тем более что виртуальные персонажи имеют вполне реальные прототипы, и намерения их, даже самые благие, ни к чему путному не приводят.Суперагент распутывает сложнейшую комбинацию, компьютерные гении вместе с влиятельными магнатами изобретают новый рецепт всеобщего счастья, террористы не остановятся ни перед чем, чтобы добиться своих целей, чиновники, как у них заведено, стараются набить карман за государственный счет… А от причала отходит белоснежное судно в длительный круиз к райским местам планеты, и кажется, что ничто не помешает долгожданному отдыху…
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.