Дедушкин родник - [18]

Неподалеку от дедушкиной избушки длинными ровными рядами стоят маленькие крашеные домики-ульи, в них живут пчелы.

Вдруг из кустов выбежал пестрый лохматый щенок, увидев хозяина, весело завилял хвостом.

— Вот тебе и приятель! — сказал дедушка внуку и погладил щенка. — Его зовут Падыш.

Генка быстро подружился со щенком, и, когда пошел в лес, Падыш побежал за ним.

На небольшой поляне, заросшей густой травой, было красно от земляники. Мальчик стал собирать сладкие, нагретые солнцем ягоды. Наберет полную горсть — и в рот.

Падыш смотрит на него с завистью, просит: «Гав! Гав!»

— И ты ягод хочешь? — Генка набрал земляники в горсть, протянул Падышу: — На!

Падыш понюхал и отвернулся. Да еще гавкнул как-то обиженно.

— Ну не дурак ли ты, Падыш? — сказал Генка. — Такие вкусные ягоды, а ты нос воротишь. Ешь!

Но Падыш так ни одной ягодки и не съел.

— Ладно, не хочешь — не надо. Пошли дальше, вон на тот пригорок. На пригорке земляники оказалось еще больше. Генка снял с головы картуз, стал собирать в него ягоды. А щенок бегал, прыгал, но скоро угомонился: высунув язык и часто дыша, спрятался в густую траву. Жарко!

Жарко, а хорошо! В цветах жужжат пчелы, на деревьях распевают птицы, в ближней низинке журчит ручей.

Одна пчела закружилась над самой Генкиной головой. Он замахал руками, а пчела — раз! — ужалила его в щеку.

Генка выронил картуз, ягоды рассыпались.

От боли и досады он заплакал, сначала тихонько, но тут ему почему-то вспомнилась мама, которая сейчас далеко, в деревне, и он заплакал в полный голос.

Подбежал Падыш, понюхал пустой картуз.

Генка вытер кулаками слезы, собрал рассыпанную землянику.

— Пошли, Падыш, домой!

По дороге он думал:

«Только бы дедушка не догадался, что я плакал, не то засмеет». Впереди показалась пасека.

Ульи стояли рядами, словно дома на деревенской улице, и между ними расхаживал какой-то незнакомый человек в белом докторском халате и белой шапочке. Вот он присел возле одного улья, приложил ухо к его стенке и что-то внимательно слушает.

Мальчик подошел поближе, притаился за кустом и стал наблюдать. «Как очутился на пасеке доктор и что он тут делает?» — думал он. Но вот доктор обернулся, и Генка узнал дедушку.

— Дедушка! Дедушка! — закричал он, выскочив из-за куста.

— Тихо, тихо! Чего ты раскричался?

— Дедушка, я ведь сначала не узнал тебя, подумал, что доктор какой-то.

Дедушка погладил бороду, засмеялся:

— Я и есть пчелиный доктор: ухаживаю за пчелами и лечу их.

— А тебя пчелы не кусают?

— Нет, они меня знают, — сказал старик, потом спросил: — Хорошо ли, внучек, погулял?

Дедушка Леким, конечно, сразу же заметил распухшую щеку и грязные разводы от слез, но он и виду не подал: над болью и слезами шутить нельзя!

— Хорошо… Я тебе ягод принес.

— Спасибо. Пойдем-ка обедать.

Дедушка поставил на стол тарелку с толокном, чашку с медом, нарезал большими ломтями черного хлеба, пересыпал в миску Генкину землянику. И Падышу в его плошку плеснул толокна.

Генка первым делом схватил ломоть хлеба и откусил большущий кусок: проголодался.

Когда поели, дедушка, лукаво взглянув на внука, загадал ему одну из своих загадок:

— Скажи-ка, внучек, что на свете вкуснее всего?

Генка не долго раздумывал:

— Мед!

Дедушка качает головой.

— Нет, не мед. Есть что-то повкуснее меда.

— Конфеты!

— Но угадал!

— Земляника?

— Нет, не она.

Призадумался внук, принялся перечислять все самое вкусное, что только мог вспомнить: и яблоки, и малину, и огурцы, и помидоры.

А дедушка свое:

— Нет, нет и нет.

— Больше ничего вкусного не знаю, — сдался наконец Генка.

Дедушка руками развел:

— Как же так? Ты же крестьянский сын. Подумай, для чего твой отец на своем тракторе землю пашет, о чем у него самая главная забота?

— О хлебе!

— То-то… Хлеб, внучек, вкуснее всего! И ты ведь не за мед перво-наперво взялся, а краюшку хлеба закусил. Так что знай: нет ничего вкуснее хлеба.

Когда утихли птичьи голоса в лесу и на землю спустилась вечерняя мгла, дедушка погладил мальчика по волосам своей широкой ладонью и сказал:

— Пора тебе, внучок, спать.

Генка однажды слышал от дедушки, что дети тогда растут, когда их гладят по голове.

Дедушка часто гладит внука, наверное, поэтому Генка и растет так быстро.

Лежа в постели, мальчик думает о том, какой хороший у него дедушка: веселый, умелый, добрый. Его даже пчелы не кусают. Наверно, любят…

— Дедушка, — говорит Генка, — как бы я хотел быть похожим на тебя!

Старик смотрит потеплевшими глазами, по не может удержаться от шутки:

— Тогда придется тебе отрастить такую же бороду.

Генка представляет себя с длинной черной бородой — и смеется.

— Спи, спи, час уже поздний, — притворно сердится дедушка. — Мои пчелы давно спят.

За окном шепчутся деревья, где-то в лесу кричит ночная птица.

Генкины веки становятся тяжелыми, и он засыпает…

1969

Леонид Емельянов ГРИБНИКИ

Возле реки Алмачки прошли сильные бои. Но ни красные белых, ни белые красных не смогли вытеснить с занимаемых позиций. Белые по-прежнему сидели в деревне Шурйыл. А красные со своим штабом находились в деревне Чурайгурт и готовились к новому решительному наступлению.

Пока шел бой, мать, напуганная стрельбой, не пускала Колю с Васей за порог. Но вот уже несколько дней не было слышно ни одного выстрела, и ребята, которым надоело сидеть дома, схватив корзинки, побежали в лес.