ДЕДские народные сказки, или Были-небыли про то, где были — не были - [16]

Старый, разумеется, получить из телевизора вразумительный ответ не рассчитывал да и не нуждался в ответе, потому как и сам его знал — ниоткуда. А еще деду было совершенно ясно, что теперь, когда по телевизору можно безнаказанно лепить любую либеральную чушь, отчего бы ее не лепить? Тем более если знаешься с Чебаксом со времен, когда будущий великан энергично проводил единственно верную молодежную политику в ампирном здании напротив и вы с ним вместе скакали на дискотеках для актива, а после снимали раскрепощенных комсомолок да с гиканьем и свистом увозили куда-нибудь…

Впрочем, все это Иванушку и деда как бы не касалось. Потому хотя бы, что они тоже считались в Тридесятом как бы иностранцами. Как бы гостями. Раз вида на жительство не имели. Но однажды — коснулось. Приехали они, как обычно, на рыбалку, а озеро — огорожено! Иванушка было — за пассатижи, а дед ему — постой-ка! Надо, мол, хоть почитать, чего пишут. Читай, раз грамотный, ответствует внук и готовится — перекусить. Как обычно. Но дед его руку перехватывает и вслух читает, что написано на одной из табличек, какие развешаны по всему периметру: «Частная собственность! Купание, загорание, рыболовство и пр. воспрещается!..» Это мы уже проходили, бубнит себе под нос дед, но — дальше: «Под напряжением! Опасно для жизни!»

— Стоп, внук! Тут нас убить грозятся!

— Кто?!

— Чебакс, видимо. Колючка-то — под током.

— Вот гад! И как нам — теперь? Домой? Не порыбачив?

— Ну, уж нет. Дай-ка, я сам…

И дед спокойно перекусывает проволоки — пассатижи-то монтерские — а потом каждую в отдельности и тоже с помощью пассатижей оттаскивает в сторону. И они проезжают, и рыбачат весь день. А вечером их встречает на берегу Чебакс собственной персоной. Он при галстуке, приветливо улыбается, смотрится куда симпатичней, чем на экране. И не такой уж великан, хотя, конечно, мужчина рослый. И сопровождают его два угрюмых амбала — это, как несколько позже догадались Иванушка и дед, чтобы самому рук не пачкать, ибо западло ему — которые, ни слова не говоря, начинают деда маленько как бы мутузить, никакого внимания не обращая на Иванушку, хотя тот, разумеется, яростно рвется деда оборонить, но его просто отшвыривают в сторону, как нечто несущественное и неодушевленное.

— Хватит, — говорит через минуту великан амбалам.

И — деду:

— Тебе, любезный, все ясно?

— Еще как! — отвечает дед, поднимаясь с земли и отряхиваясь. Пострадал он не сильно — разбита губа да фингал под глазом — но как же ему тошно оттого, что его при внуке так унизили!

— Ты, мужик, сам виноват — не пристало в твоем возрасте так хулиганить. Ведь озеро-то я купил. Честь-честью. Чему пацана учишь?

Крыть, пожалуй, что и нечем. Но ведь не стал бы дед хулиганить, если б ему хоть кто-нибудь вразумительно объяснил, по какому, собственно, праву продают-покупают то, что сделано для всех самим Господом Богом, Который никому ни на что Свои права не передавал?! Но если Он попустительствует, то как же неправильно устроен мир! Тут взвоешь…

— Пацан вырастет — разберется…

— Как же… Ладно. Для первого раза достаточно с вас. И то потому только, что должен же кто-то рассказать остальным. Чтоб неповадно было… Езжайте. Да не забудьте за собой проводку восстановить.

И они поехали. И дед проводку восстановил. Под напряжением. А потом — дальше…

Всю дорогу молчали, а дома, чуток выпив водки «для снятия внутренних напряжений», дед Иванушке сказал:

— Ну, я ему сделаю. Клянусь.

— Мы — сделаем, — угрюмо уточнил внук.

— Хорошо. Мы. И сделаем, если можно так выразиться, элегантно! Выше голову, птенчик мой!..

Купил дед целую бухту кабеля, у приятелей-то из Тридесятого и на это денег нет, а разбогатеют — отдадут, водки еще взял пару пузырей, и поехали они опять туда. Без удочек и всего прочего.

Там, пока Иванушка с пацанами футбол гонял, дед да местные мужички водку выпили и обо всем договорились. Нет, на трезвую-то голову аборигены спервоначалу дружно сдыгали, но, «огненной воды» хлебнув, понемногу раздухарились и дедову идею коварной мести великану Чебаксу приняли за основу и в целом.

И ночью, когда Иванушка спал в чужой избе на печке, от деревни до проволочного заграждения на озере была прорыта неглубокая и неширокая траншейка, а в нее положен кабель. После чего траншейку очень аккуратно зарыли и даже сверху кусками дерна заложили, да еще утром, как по заказу, пошел дождик. Так что через пару дней уже совершенно невозможно было догадаться о произведенных тут работах.

И пошло бесплатное электричество сперва в несколько домов, а от этих домов — в другие, а от других — в третьи. Потом один за одним подключились к источнику энергетической халявы и местные мелкие бизнесмены — а что, коли обнаружилась у них общность классовых интересов с простым народом — веселей закрутилась лесопилка, колбасный заводик сразу приметно взбодрился, из МТМ, совсем уж было испустившей дух, опять стал разноситься на всю округу звон различных железяк.

Само собой, такая параллельная электрификация одним сельским поселением ограничиться не могла. Постепенно запитались и другие поселения. А потом, окончательно обнаглев, дедовы подельники даже пустили часть добытой незаконно энергии на экспорт. По дешевке.