Дебюсси - [79]

Дебюсси также закончил вторую тетрадь «Прелюдий» для фортепиано. В нее вошли 12 пьес, которые Дюран опубликовал 19 апреля. Название каждой пьесы находилось не в начале, а в конце произведения. По словам Альфреда Корто, он «словно хотел, чтобы исполнитель, который прочитает наконец это название, попытался бы с самого начала догадаться о том, какие чувства испытывал композитор в тот момент, когда выражал их в музыке. Тот, кто сразу разгадает истинные чувства автора, порадуется собственной проницательности». Три первые пьесы для фортепиано «Туманы», «Мертвые листья», «Ворота Альгамбры» композитор исполнил 5 марта в концертном зале Эрар. Представленные публике произведения, в том числе исполнивший их автор музыки, сорвали бурные аплодисменты. Дебюсси не так часто садился за фортепиано в качестве исполнителя. И потому его редкие выступления, как в свое время концерты Шопена, особенно высоко ценились слушателями. Современники Дебюсси в один голос с восторгом отзывались об уникальности его туше[141]. Этим качеством он обладал еще во времена учебы в консерватории. Со временем его исполнительское мастерство стало еще более изысканным и виртуозным. В своей нынешней игре он уже избегал извлекать из инструмента резкие звуки, что было характерно для него в студенческие годы, когда он стремился потрясти воображение слушателей.

«Техника игры на фортепиано получила от него очень много. Он обогатил ее музыкальный словарь, а также развил и умножил ее технические возможности… Все, кому посчастливилось быть свидетелями того, как под его пальцами рождается одно из его произведений, аплодировали исключительно талантливому исполнителю. Что касается меня, то мне никогда не доводилось слышать более виртуозного, изысканного и в то же время мощного исполнения. Он извлекал из фортепиано настолько нежные и бархатные звуки, что сглаживались углы и шероховатости его новаторского почерка. Он обладал уникальной пальцевой техникой, которую требовала его душа. Тот, кто не слышал, как в одном коротком аккорде он моделирует побочные тоны, чтобы подчеркнуть их характер и аллюзивную функцию, даже не подозревал, какое неизгладимое впечатление может произвести на слушателя этот способ извлечения звука почти невесомым прикосновением к клавиатуре. Фортепианная игра Дебюсси была непрерывным уроком гармонии», — писал Эмиль Вюйермо.

Вскоре, а именно 15 мая 1913 года, труппа «Русский балет Дягилева» представила зрителям балет «Игры» на сцене только что открывшегося Театра Елисейских Полей.

Публика не была в восторге от этого спектакля. Зрителям, в частности, не понравилась хореография. О музыке Дебюсси критика высказывалась с большей или меньшей сдержанностью. С представителями труппы «Русский балет Дягилева» Дебюсси не прервал отношений, но самым близким друзьям признавался, что огорчен и разочарован.

Посылая партитуру балета «Игры» Роберу Годе, композитор не смог удержаться, чтобы не высказать своего мнения о его постановке на сцене:

«Только извращенный гений Нижинского мог до такого додуматься! Этот человек делает ногами в затакте три восьмых, продолжая затем работать руками. И вдруг застывает, словно разбитый параличом. Создается впечатление, что танцовщик не слышит музыку. Похоже, что все это называется “стилизацией жеста”… Это полное безобразие!

Поверьте, музыка не нуждается в оправдании! Она довольствуется тем, что создает своими легкими арабесками, она не музыкальный фон для столь незадачливых обладателей ног, которые даже не просят у нее извинения!»

Концертный сезон закончился для Дебюсси самым приятным образом. 19 июня в его честь был организован гала-концерт все в том же Театре Елисейских Полей. Вместе с Рикардо Виньесом композитор сыграл «Иберию» в переложении Андре Капле для двух фортепиано. Дебюсси также исполнил три «Прелюдии» для фортепиано из второй тетради, затем три романса из цикла «Пять стихотворений Бодлера», а также «Песни Шарля Орлеанского», «Прогулку двух влюбленных» и «Лирические прозы». Композитор, будучи в восторге от певицы Нинон Валлен-Пардо, исполнявшей его произведения, не мог удержаться от критических замечаний в адрес Рикардо Виньеса. «При каждом мне доподлинно известном звуке я словно натыкался на газовый рожок! А эти тремоло[142]? Казалось, что они ворочают тяжелые булыжники! Вот что я тебе скажу, старина Капле, музыка — это искусство, закрытое по выходным и прочим дням недели для многих людей, которые с гордостью называют себя музыкантами!» — писал Дебюсси Андре Капле 23 июня 1913 года.

Дебюсси, похоже, дал понять Рикардо Виньесу, что недоволен им, поскольку отныне ему больше не поручали исполнять произведения композитора. Этот большой успех компенсировал Дебюсси провал балета «Игры» и развеял досаду на то, что он не смог поехать в Лондон на постановку «Пеллеаса и Мелизанды». На какое-то время даже его вечные финансовые проблемы отошли на второй план. Однако композитор как только мог скрывал свои денежные затруднения от Эммы, по-прежнему страдавшей печеночными коликами. Некоторую часть своей переписки он перевел на адрес Андре Капле. Теперь он уже не просил взаймы по 50 или 100 франков, как это было во времена его совместной жизни с Габи. С каждым разом ему требовалось все больше денег. И счет велся уже не на десятки, а на тысячи франков. Летом 1913 года на погашение векселей композитору было необходимо занять весьма крупную сумму. В июле он обращался к Жаку Дюрану с просьбой одолжить ему шесть тысяч франков, а затем, уже в сентябре, просил то тысячу, то две тысячи франков. Деньги, полученные взаймы, и авансы за работу шли на оплату текущих расходов, но их не хватало, чтобы погасить его огромные долги. С некоторыми кредиторами удалось расплатиться лишь детям Эммы — Раулю Бардак и Элен де Тинан — уже после смерти композитора.