Дебюсси - [17]
В апреле 1886 года мать музыканта приезжала в Италию, чтобы повидаться с сыном. Дебюсси, похоже, так и не сподобился съездить летом того года в Париж. Молодой человек, по-видимому, предпочел держаться подальше от мест, где все напоминало о его безумной страсти к Мари Бланш. Композитора можно заподозрить в том, что ему даже нравилось хандрить и жаловаться на судьбу. Однако, если принять во внимание его сентиментальные переживания, ему еще не раз представится случай почувствовать себя так же плохо, как во время пребывания на вилле Медичи. В самом деле, Дебюсси на протяжении всей своей жизни будет испытывать творческие кризисы, его будут терзать сомнения по поводу собственных сочинений, что будет становиться причиной приступов глубокой депрессии. В Риме, где, по его мнению, его окружала самая неблагоприятная обстановка, он воспринимал временное отсутствие творческого вдохновения как катастрофу.
«Вы говорите мне о покое, который окружает меня на вилле! Я многое бы отдал, чтобы его было как можно меньше, поскольку я тупею от него. Этот покой мешает мне жить.
Предположим, что это не серьезно. Однако вся беда в том, что страдает моя работа. С каждым днем я погружаюсь все глубже и глубже в трясину посредственности. Я не вижу впереди просвета. Поверьте, я даже не решаюсь заглядывать в будущее», — писал Дебюсси Анри Ванье 16 сентября 1885 года.
Неудивительно, что сочинения Дебюсси для Академии изящных искусств не получили одобрения.
Вначале он отправляет в академию симфоническую оду под названием «Зулейма». Его творческого вдохновения хватило лишь на две ее части. В октябре 1885 года композитор отказывается закончить эту работу, ссылаясь на то, что «эти дурацкие стихи (Жоржа Буайе) велики лишь своей длиной». Решив, что ему больше повезет с Банвилем, он принимается сочинять музыку к одной из его комедий под названием «Диана в лесу». Однако вскоре сталкивается с новой проблемой: ему никак не удается воплотить в музыке свой замысел. «Я взялся за работу, которая оказалась мне не по плечу. Она не похожа на предыдущую. Мне приходится искать новые формы. <…> Я хотел бы, чтобы музыка была лиричной и главная тема не заглушалась бы оркестром», — писал Дебюсси Анри Ванье 19 октября 1885 года, а 7 декабря сообщал Клавдию Поплену: «Я хотел бы сочинить такую музыку, которая в некотором смысле придавала бы новое звучание стихам…» Эта концепция соответствует идеалу, которого он достиг в опере «Пеллеас и Мелизанда». Он стремился к нему еще в ту пору, когда ему было всего 23 года. Дебюсси воплотил в жизнь свою мечту лишь через 20 лет. Не прошло и года, как композитор оставил незаконченным проект «Диана в лесу». Из письма Дебюсси Эмилю Барону, сентябрь 1886 года: «Я и мое вдохновение находимся немного не в ладах друг с другом. Выбросить из головы творческий замысел для меня так же легко, как вырвать зуб». За неимением лучшего по настоянию руководства академии Дебюсси снова берется за «Зулейму». Следует признать, что без всякого удовольствия и в самом дурном расположении духа: «Все, что было раньше написано, внушает мне отвращение, а доработка — самая тоскливая из всех работ». Академическое жюри дало весьма негативную оценку этому произведению: «Похоже, что этот стипендиат, к нашему большому сожалению, в настоящее время занимается только тем, что сочиняет странную, непонятную и неприемлемую для исполнения музыку. Несмотря на отдельные отрывки, не лишенные некоторой выразительности, вокальная часть его сочинения не представляет интереса ни с мелодической, ни с декламационной точки зрения».
После «Зулеймы» Дебюсси подготовил в качестве второй отчетной работы для академии симфоническую сюиту для оркестра, фортепиано и хора под названием «Весна». Вот что писал композитор 9 февраля 1887 года парижскому книготорговцу Эмилю Барону, ставшему его новым доверенным лицом:
«Я задумал создать произведение с особым колоритом, которое способно передать как можно больше ощущений и эмоций. <…>
Я хочу музыкальным языком рассказать о медленном и болезненном возникновении существ и предметов в природе, о их развитии и расцвете, завершающемся яркой радостью возрождения к новой жизни. И все это, естественно, без программы, поскольку испытываю глубокое презрение к музыке, написанной строго по тексту литературного произведения, которое навязали композитору. Итак, вы можете понять, какой образной силой должна обладать такая музыка. Я не знаю, смогу ли достойно справиться с этой задачей».
Что касается «Весны», то Академия изящных искусств была не менее скупой на похвалу:
«Господин Дебюсси нисколько не грешит ни банальностью, ни безвкусицей… Желательно, чтобы он впредь остерегался такого расплывчатого импрессионизма, который является одним из самых опасных врагов правдивости в произведениях искусства. Первая часть симфонической пьесы представлена прелюдиями в темпе адажио, мечтательность и изысканность которых приводят к неясности. Вторая же ее часть является причудливой и бессвязной трансформацией первой, которую ритмические комбинации по крайней мере делают немного более ясной и приемлемой. Академия ждет и надеется на лучшее»…
