Дебри - [46]

— Боже Всемогущий, тебя же убьют, полезешь, и он убьет тебя — он тебя убьет, Кривуля!

Адам вырывался из сжимающих его объятий.

— Пусти меня! — крикнул он, или пытался крикнуть, ибо в груди почти не осталось воздуха.

— Кривуля... Кривуля... — голос теперь умолял. — Тебя убьют, Кривуля...

Адам вертелся, пытаясь освободиться из объятий.

— Пусти! — крикнул он.

— Нет... нет, Кривуля... дурак ты чертов!

Адаму удалось высвободить руку. Это была левая рука. Он сжал кулак и ударил Моиса Толбата в лицо. Позиция оказалась крайне неудобной, и левая рука была намного слабее правой, но он ударил изо всех сил. Он попал Моису по щеке, и Моис посмотрел на него сверху вниз удивленным, горестным, проникновенным взглядом.

Кулак Адама вновь ударил по лицу. Лицо немного отпрянуло. Голова досадливо дернулась, как бывает, когда человек отгоняет муху или не может вспомнить что-то важное и от этого сердится. Моис Толбат, казалось, пытался вспомнить что-то важное или сообразить, что говорят в таких случаях. Лицо у него застыло от напряжения.

— Пусти! — крикнул Адам и снова ударил.

Руки разжались.

— Ладно, — сказал Моис Толбат. — Гляди! — и мотнул головой в сторону корыта.

Симсу Пердью наскучило развлечение. С грустным безразличием он просто выпустил пятки чернокожего, и парень упал, как полупустой мешок картошки, а Симс возобновил свой маниакальный танец, с кружением и воплями. Негр выбрался из корыта и откашливался, тихонько постанывая. Какой-то солдат нагнулся и перерезал веревку на его запястьях. Парень сел и стал тереть лицо, неуклюже размазывая муку. Он мучительно дышал ртом, губы его, как заметил Адам, были приоткрыты. Но зубы стиснуты. Он что-то держал в зубах.

Правой рукой парень вынул изо рта то, что держал. Это действительно нельзя было просто выплюнуть и забыть. Парень поднял это над головой, все ещё хрипя и отплевываясь. Лицо под разводами муки улыбалось. Улыбка получилась бледная, хилая, кривенькая, в мучных разводах, но это была улыбка.

Предмет, зажатый в руке, оказался развернутой долларовой купюрой.

Адам вернулся к своему ящику из-под крекера в тени палатки и сел. Моис подошел и снова сел рядышком на корточки. Солдаты вокруг корыта кричали "ура". Они кричали "ура" победителю, державшему купюру. Крики становились все более дикими. Негр продолжал улыбаться. Несмотря на хрипы и свист в груди, он улыбался.

Остальные негры, стоящие на коленях вокруг корыта, до сих пор связанные и не обогатившиеся, повернули к нему измазанные в муке лица. Они тоже улыбались.

Внезапно крики "ура" прекратились. Один солдат резко обернулся к стоящим возле корыта.

— Черт вас дери, — обратился он к ним, — а вы-то чего лыбитесь? Вы-то ничего не нарыли. Ни хрена вы не разбогатеете, если будете тут торчать и ухмыляться. Ройтесь, ну!

И негры принялись рыться.

Адам и Моис, сидя в тени палатки, наблюдали последнюю фазу веселья. Они видели, как Симс Пердью кружится и вопит. Видели, как негры роются в корыте и как один из них поднялся со скомканной бумажкой в зубах. Но никто теперь не кричал ему "ура". Видели, как солдаты сидят у костра и передают кувшин по кругу. Видели, что негр, которого поднимали за пятки, лежит на боку, отвернувшись, и кашляет, кашляет. Видели, как Симс Пердью то и дело останавливается, чтобы ткнуть в корыто очередную черную голову.

Спустя некоторое время, Адам, глядя на корыто, из которого поднялась только что отпущенная Симсом Пердью голова, сказал:

— Я сожалею о своем поступке.

— Ты чертов дурак, — сказал Моис. — Он бы тебя убил.

— Я хочу сказать, мне жаль, что я тебя ударил.

— А я и не почувствовал, — сказал Моис. — Было бы о чем говорить.

— Ей-богу, Моис, — сказал Адам, — я даже не понимал, что бью тебя. Я просто... просто не мог этого вынести. Того, что там творилось, — он кивнул в направлении корыта.

— Вынести, — сказал Моис. Он сидел на корточках и улыбался. — Вынести, — повторил он. — На свете много такого, что тебе лучше бы научиться выносить, — он поглядел на Адама и широко улыбнулся.

Потом стал смотреть на корыто. Симс Пердью тыкал черную голову в корыто, Моис хмыкнул.

— Лучше сиди и не рыпайся, — сказал он. — Только попробуй, дурак ты чертов, снова тебя схвачу. Угу, — он хихикнул, — а то убьют тебя, кто меня тогда буквам выучит?

Он снова усмехнулся.

Вскоре начался дождь. Адам увидел, как первые капли упали в огонь, капли падали с темного неба и вспыхивали на свету, прежде чем исчезнуть в пламени. Солдаты потянулись под крыши. Но не Симс Пердью. Он выписывал круги и кренделя, улюлюкал и пьянел прямо на глазах.

Внезапно Симс Пердью уселся на землю. Он сидел посреди улицы, дождь лупил его по волосам, а он пел, и пение его больше походило на мычание:

Увито лаврами чело

Я пал за Линкольна в бою.

Мне ангел протянул крыло...

Но что же маму ждет мою?

Адам ждал, наблюдая. Дождь пошел сильнее. К певцу, который рыдал в три ручья от переполнявших его чувств, подошли четверо, подняли — по одному крепкому парню на каждую четверть Симса Пердью — и понесли его прочь, поющего и плачущего в голос.

Моис встал.

— Промок я, — сказал он. — Пойду.