Дающий - [36]

«А теперь он его наконец помоет и запеленает», — сказал Джонас про себя, поняв, что Дающий не хочет разговаривать.

Он увидел, что ребенок перестал плакать. Потом дернул ножками. Потом обмяк. Уронил головку, прикрыл глаза. И затих.

Джонас вдруг с ужасом понял, что узнает эти движения, позу, выражение лица. Он это уже где-то видел. Только никак не мог вспомнить где.

Джонас уставился на экран, надеясь, что что-то еще произойдет. Но ничего не произошло. Младенец лежал, не двигаясь. Отец убирал все на место. Сложил пеленку. Закрыл шкафчик.

Как и тогда, на игровом поле, Джонасу стало трудно дышать. И он опять увидел окровавленное лицо юного солдата, увидел, как уходит из него жизнь. Воспоминание вернулось.

«Он убил его! Мой Отец убил его!» — сказал себе Джонас, не в силах в это поверить. Он тупо глядел на экран.

Отец закончил убирать комнатку. Затем открыл коробку, которая стояла на полу, и положил туда тело. Плотно закрыл крышкой.

Он взял коробку и перенес ее в другую часть комнаты. Он открыл дверцу в стене, Джонас видел, что за ней темно. Она больше всего напоминала мусоропровод, как в школе.

Отец положил коробку в отверстие и подтолкнул ее. «Пока, малыш!», — сказал он и вышел из комнаты.

Затем экран вновь стал белым.

Дающий повернулся к Джонасу. И очень спокойно сказал:

— Когда мне сообщили, что Розмари подала прошение об Удалении, на экране сразу появилась запись. Так я в последний разувидел это прекрасное дитя. Она ждала. Они принесли шприц и попросили закатать рукав.

— Ты подумал, что она была недостаточно храброй. Я ничего не знаю о храбрости, не знаю, что значит быть храбрым. Я только знаю, что я сидел здесь оглохший от ужаса. Жалкий и беспомощный. А Розмари говорила им, что предпочла бы сделать укол сама. И сделала. Я этого не видел. Я отвернулся.

Дающий посмотрел на Джонаса.

— Вот так, Джонас. Вот ты и узнал, что такое Удаление, — сказал он горько.

Джонасу стало трудно дышать, он почувствовал страшную боль, которая вырвалась наружу плачем.

20

— Я не пойду! Я не пойду домой! Вы меня не заставите! — Джонас кричал, всхлипывал, бил по кровати кулаками.

— Сядь, Джонас, — велел Дающий.

Джонас послушался. Его трясло. Он сел на краешке кровати. На Дающего он не смотрел.

— Ты можешь остаться здесь. Я хочу поговорить с тобой. Сейчас тебе нужно сидеть очень тихо, я сообщу твоим родителям, что ты не придешь. Никто не должен слышать, как ты плачешь.

— Никто не слышал, как плачет этот ребенок! Никто, кроме моего Отца! — крикнул мальчик и снова зарыдал.

Дающий молча ждал. Наконец Джонас затих. Он сидел скрючившись. Его все еще трясло.

Дающий подошел к громкоговорителю и включил его.

— Да, Принимающий. Чем могу помочь?

— Сообщите Семейной Ячейке нового Принимающего, что он остается у меня на ночь для дополнительного обучения.

— Конечно, сэр. Спасибо за указания, — сказал голос.

— Конечно, сэр. Конечно, сэр, — пробормотал Джонас с издевкой. — Конечно, сэр. Все сделаю, сэр. Буду убивать людей, сэр. Старых? Новорожденных? Как скажете, сэр. Буду счастлив убить их, сэр. Спасибо за указания. Чем могу по… — Он просто не мог остановиться.

Дающий схватил его за плечи. Джонас умолк и уставился на него.

— Послушай, Джонас. Они не виноваты. Они ничего не знают.

— Вы мне это уже говорили.

— Я говорил тебе это, потому что это правда. Они так живут. Живут той жизнью, которую для них придумали. И ты жил бы так, если бы тебя не избрали моим преемником.

— Но он солгал мне! — заплакал Джонас.

— Ему велели так сделать, и он не умеет по-другому.

— А вы? Вы тоже мне лжете? — прошипел Джонас.

— Мне позволено лгать, но тебе я никогда не лгал.

Джонас смотрел на него, не мигая.

— Удаление всегда такое? И для тех, кто нарушает правила три раза? И для Старых? Они и Старых убивают?

— Да.

— А как же Фиона? Она же любит Старых! Она учится заботиться о них. Она еще не знает? А что же она будет делать, когда ей скажут? Как она себя будет чувствовать? — Джонас вытер мокрое лицо рукавом.

— Фиону уже обучают искусству Удаления. — сказал Дающий. — Твоя рыжеволосая подруга отлично с этим справляется. В жизни, которой ее учат, нет места чувствам.

Джонас обхватил себя руками и начал раскачиваться.

— Что мне делать? Я не могу вернуться! Не могу!

Дающий встал.

— Для начала, я закажу ужин. И мы поедим.

— А потом будем делиться чувствами? — Джонас понял, что опять говорит противным голосом.

Дающий грустно улыбнулся.

— Джонас, мы с тобой единственные во всей коммуне, у кого есть чувства. И мы делимся ими уже год.

— Простите, Дающий. Я не хотел так злиться. Только не на вас.

Дающий погладил Джонаса по плечу.

— А когда мы поедим, — продолжил он, — мы придумаем план.

Джонас посмотрел на него озадаченно.

— План чего? Ничего нельзя сделать. Так всегда было. До меня, до вас, до того, кто был перед вами, и еще и еще раньше, — он проговорил стандартную фразу.

— Джонас, — помолчав, сказал Дающий. — Так было очень долго, и кажется, что так было всегда. Но воспоминания говорят нам, что это неправда. Что когда-то люди испытывали чувства. Мы с тобой были частью этого, мы знаем. Мы знаем, что люди чувствовали гордость и печаль, и…