Давным-давно - [3]

- Когда дождь пойдет. - Помолчал и задумчиво добавил: - Или зимой.

- Ну, ладно, - махнул я ему рукой. - Захаживай.

Это хорошо, что у них так с выходным. А то подвалят всей компанией - и день пропал. Зимой уж пошумим, зимой…

И опять упругий напор ветра скользил по мне. Иногда на камень шумливо накатывал девятый вал, и тогда тяжелые прохладные капли хлестали по телу.

Солнце пригревало сильней, захотелось пить. Я достал оранжевый с красными подпалинами персик и стал осторожно обдирать горьковатую кожуру. Чья-то тень колыхнулась по лужицам в каменных выемках. Надев темные очки, я вгляделся в силуэт на обрыве. Спускался Женька, спускался быстро и привычно, как в школьные годы, - не забылось.

Он подошел ко мне, взял половину персика, косточку отфутболил в море. За это я и недолюбливаю их, обитателей побережья, - потом на дно хоть не смотри, плывешь, как над помойкой…

Пришел, наверное, уговаривать меня переключиться на новые изыскания. Приглянулся я им чем? Или контингент у них слабый? Мама в иные минуты говорила мне, что с моими руками только в землекопы идти…

- Если, конечно, что с войны осталось, - продолжил утреннюю беседу Женька, - то интересно с другой точки. Насовали они где-нибудь снарядов и мин. Тут ведь саперам только в музее была работа… Ну, веди меня к своей рже.

- Сам дойдешь, - ткнул я пальцем в обрыв.

Женька оглянулся. Потом поднял трубку от акваланга и пошел к обрыву. Еще постоял, словно принюхиваясь, и стал ковырять ракушечник. Это мне не понравилось. Я достал нож, открыл отвертку и отнес ему, а трубку отнял. Он посмотрел на меня и покачал головой. Попятился на самый конец мыска и оттуда, издали, долго, как картину, рассматривал пятно. Опять покачал головой.

- Дай-ка газету.

Услышав, что газеты нет, покопался у меня в сумке и достал целлофановый пакет с фруктами:

- Подойдет…

Вытряхнул виноград и персики прямо в сумку и снова подошел к обрыву. Наскреб на дно пакета ржавчины, перевязал узлом у самого основания, сверху еще наскреб и так три раза. Еще посмотрел на обрыв с таким выражением, будто в первый раз увидел его, потом так же посмотрел на меня. Отдал нож и сказал с удивлением:

- Самое неприятное, что мы это видели с самого начала. Вернее, смотрели.

Я кивнул, хотя в общем ничего не понял.

Потом он карабкался по обрыву, а я пошел споласкивать трубку.

В общем-то, все это лежало на поверхности - его хитрости. Недаром мы знаем друг друга со школы. И ржавчину на анализ он у меня взял тогда только для того, чтобы поощрить мой, как ему казалось, интерес к археологии. Может, и не делал этот анализ вовсе… И сейчас уделил десяток минут - показал, что я могу выдвигать интересные гипотезы., что у меня есть дар наблюдать и анализировать. Польстил, значит, моему самолюбию. Или просто решил отвлечь меня от предполагаемых забот. Ну, ладно, подыграю и я ему, как он мне подыгрывает. Хотя, конечно, если там окажется какая-нибудь пакость с военных лет, это не очень приятно…

Я медленно входил в море, осторожно остывая, в парной воде. Потом натянул маску и поплыл отковыривать мидии.

А на другой день они пришли втроем. Я лежал на холодноватом камне и смотрел, как Женька инструктирует их наверху, объясняет сложности спуска. Потом он быстрехонько спустился и уже снизу подавал советы, пока они настороженно сползали к нему. Наконец все трое прошли по глинистому карнизу невысоко над морем на мою площадку. Мы с Женькой кивнули друг другу, и больше он на меня внимания не обращал, а что-то бормотал им, неслышное за шумом моря.

Игорь был из их группы, его я узнал еще тогда, когда стояли они наверху. А второго видел впервые. Худощавый, пожилой, в выцветших джинсах и сетчатой рубашке, он пытался держаться просто и по-свойски, не общем уровне, но чувствовалось, что привык он все-таки быть старшим. Достал из карманов капсулы черной пластмассы и что-то похожее на скальпель. Этим скальпелем из разных мест овала наскреб ржавчины в капсулы, завинтил их, спрятал в спортивную сумку, которую таскал Женька. Взамен извлек оттуда фотоаппарат «Киев», общелкал обрыв со всех сторон. После этого только заметил меня, как-то нерешительно, но довольно приветливо кивнул мне. Задумчиво смерил взглядом кручу и начал карабкаться наверх. Женька полз следом за ним, чуть не на руках его выносил, потом спустился за Игорем и того тоже осторожно поднял. Помахал мне сверху и заторопился за своими спутниками.

Это уже не было похоже на заботу о моем тщеславии. Наверное, дело оборачивалось серьезно, но не отказываться же мне теперь от такого хорошего местечка! Как-нибудь потерпит взрываться именно при мне, раз уж не взрывалось столько лет.

Я попытался припомнить, было ли это пятно, когда мы еще школьниками собирались здесь. Не припомнилось… Ничего, не взорвется и сейчас.

Я соскользнул в острый гребень волны и поплыл дальше в море, где волны были обрывистее. Отплыл далеко и вволю накувыркался, когда увидел, что возле моей одежды кто-то сидит. Женька? Ничего, я его больше ждал, подождет и он. Неторопливо поплыл я к мыску. Долго баловался, изображая немощного. Наконец выпрыгнул, подстегнутый хлестким валом, отер с себя воду и прилег рядом с Женькой.