Давай притворимся, что этого не было - [36]
Дурные предчувствия между тем были не у меня одной. У Виктора они были связаны с тем, что за две недели до того у нас было, как я его называю, «очень неудачное свидание». Виктор же по-прежнему называет его «тот раз, когда ты меня чуть не убила»*.
* Примечание: теперь он называет его «первый раз, когда ты меня чуть не убила».
Но ведь не Виктор пишет эту книгу – главным образом потому, что он любит делать из мухи слона. Правда же заключается в том, что мы с ним в тот день поехали после заката кататься по пустынным сельским дорогам, и Виктор выглядывал змей. Целенаправленно. Он в тот год начал ими увлекаться и подрабатывал тем, что разыскивал змей, греющихся после наступления темноты на горячем асфальте пустых дорог, ловил их, укрощал, а затем продавал любителям змей. Он отлично распознавал самых безобидных и простых в укрощении змей и прислушивался к моему совету никогда не связываться с агрессивными ядовитыми змеями до тех самых пор, пока в тот вечер не увидел на дороге очень крупную гремучую змею, – казалось, что ее переехала машина. Виктор остановил пикап, и я сказала ему не выходить из машины, но он возразил, что змею явно раздавили, и попросил меня посветить фонарем, чтобы он мог убедиться, что змея умерла и не мучается. Я предложила просто еще несколько раз по ней проехаться, но Виктор посмотрел на меня так, словно я несу какую-то околесицу, и медленно вышел из машины. Я нерешительно открыла пассажирскую дверь, но не стала выходить наружу, а перегнулась через капот, уверенная, что поблизости лежат в засаде и готовятся напасть другие гремучие змеи. Виктор обернулся и посмотрел на меня с недовольством.
– Ну, иди уже сюда и принеси фонарь. Ты слишком далеко.
– О, нет, я в порядке, спасибо. Просто будь добр, вернись, на хрен, в машину.
Он смерил меня взглядом и покачал головой.
– Ну доверься же мне, – он встал на колени позади гремучей змеи. – Она мертва. Кажется, ей раздавило голову.
– Круто. А теперь возвращайся, на хрен, в машину.
Виктор не стал меня слушать, надел перчатку и взял пятиметровую гремучую змею за хвост.
– Принесем ее твоему папе. Наверное, он сможет – ОХГОСПОДИИИСУСЕ!
В этот самый момент «мертвая» гремучая змея принялась агрессивно набрасываться на ногу Виктора. В ту же секунду я (совершенно неслучайно) забилась обратно в машину, забрав с собой фонарь и оставив Виктора в кромешной темноте на заброшенной дороге, пока его пыталась убить гремучая змея, которую он держал в руках. Он заорал:
«ВЕРНИ ФОНАРЬ!»
– Я ГОВОРИЛА ТЕБЕ ТУДА НЕ ХОДИТЬ! – сердито завопила я, а затем (по какой-то причине) заперла в машине двери и закрыла все окна. Конечно, я беспокоилась за него и хотела ему помочь, но никак не могла отделаться от мысли, что он сам во всем виноват.
– ПРИНЕСИ ГРЕБАНЫЙ ФОНАРЬ, А НЕ ТО Я ЗАБРОШУ ЭТУ ЗМЕЮ К ТЕБЕ В МАШИНУ, – заорал он, и это было неожиданно: мало того, что его голос звучал слишком оживленно для умирающего от укуса змеи человека, так он еще и вообразил, будто я не закрыла в машине все двери. «Он так плохо меня знает», – подумала я про себя.
Я сделала глубокий вдох и напомнила себе, что хотя он и был тупым мачо, он был моим тупым мачо, так что я приоткрыла окно ровно настолько, чтобы просунуть в него руку с фонарем, и увидела, что Виктор все еще вполне себе жив и очень, очень зол. Как оказалось, хотя змея была жива, челюсти у нее были сломаны, так что прокусить кожу ей не удалось. Виктор посмотрел на меня полными ужаса глазами и избавил змею от мучений при помощи лопаты, после чего направился обратно к пикапу.
Спустя минуту Виктор перевел дыхание, но все еще с трудом контролировал свой голос.
– Ты бросила меня одного. В темноте. С живой гремучей змеей.
– Нет. Это ты оставил меня одну. В машине. Ради гремучей змеи, – возразила я. – Так что, полагаю, мы квиты.
Последовала долгая пауза, на протяжении которой он недоумевающе на меня смотрел.
– Но я тебя прощаю, – сказала я.
– ДА ТЫ ЧУТЬ МЕНЯ НЕ УБИЛА, – заорал он.
– Нет, – заметила я. – Это гремучая змея тебя чуть не убила. Я была лишь невольным свидетелем. Я хотела завести машину и переехать через змею, чтобы тебя спасти, но ты взял ключи с собой. Кроме того, я не умею ездить на механике. Так что я бы тоже в конечном счете умерла, только гораздо более медленной и мучительной смертью – от голода и палящего солнца. Раз уж на то пошло, это я должна злиться на тебя.
На самом деле я вовсе не злилась до тех пор, пока не начала себя защищать, но говоря все это, поняла, что абсолютно права. С этой точки зрения я, пожалуй, чуть не убила нас обоих, но Виктор был слишком недальновиден, чтобы это понять.
– Ты оставила меня одного. В темноте. С живой гремучей змеей, – шепотом повторил Виктор.
– Ну я в тебя верила, – ласково сказала я. Это одна из самых моих любимых фраз в спорах, потому что человеку сложно тебе возразить, не признав при этом, что твоя вера в него была совершенно неоправданной.
