Дары Кандары - [22]

постели, по сто раз повторял, что никто ее теперь не обидит. И думал – как же спасти. Прошла неделя, Ос не

выходил из покоев, сказавшись больным, но врача принимать отказывался. Наконец Брок прислал мальчика,

требуя объяснений. Ос поднялся в кабинет сам.

Словами простыми и грубыми он объяснил, что, наконец, отыскал любимую. Ему плевать, что Анна

аристократка. Если она умрет, он тоже не будет жить. Брок слушал молча. Ос продолжал, что никогда

ничего не просил у друга, и это долг навсегда, и девушка ничего плохого в своей жизни не сделала, и… Брок

расхохотался. Он смеялся долго, булькал, хрипел, бил ладонями по столу, плевался и взвизгивал. После утер

усы и спросил, почему бы Осу не расписаться со своей кралей. Он, Друг Народа, взял же принцессу в

жены... Ос пришел с этой вестью к Анне. Анна сказала «да».

Это было странное счастье. Ос не мог наглядеться на девушку, ставшую вдруг женой. Он просыпался

утром от звука ее шагов и засыпал, слыша ее дыхание. Он таскал воду, колол дрова, приносил в дом то хлеб,

то свечи, то старинную книгу. Будь его воля, он не позволил бы милой мараться о стирку или мытье, но

Анна сама хотела вести хозяйство. Ос полюбил вечера у камина. Он учился разговаривать с женщиной,

вспоминал и рассказывал дни своей жизни. Анна слушала молча. До весны они жили как брат и сестра.

Когда бури утихли, Ос уехал на фронт – говорить для солдат и матросов. Имперцы отступали, но

медленно, слишком медленно. И жгли на своем пути все – поля, закрома, деревни, – случалось, и вместе с

жителями. А Другу Народа был нужен хлеб.

Ос говорил о любви и войне под обстрелом, в окопах, с вестового гнезда на мачте. Приходилось

учить, убеждать, чаровать и грезить неумелые, косные души. Ос питался кониной, обовшивел, был ранен.

Вместе с ним поднимали войска другие – одаренные и неистовые. Почти все словоплеты кончили дни в

окопах, не дожив до победы. А он, Ос, вышел маршем от моря до моря с авангардом стремительных войск.

И – венец торжества – кричал победительные проклятья вслед последнему флоту имперцев, и солдаты Друга

Народа повторяли его слова. Удача любила парней из квартала рыжих.

В одну из зимних побывок Анна спустилась на ложе к мужу. После, уже весной, приложила руку к

мягкому животу: слушай, как бьется жизнь. Было нежно и трепетно. Анна стала прекрасна – как луна

середины лета над спокойным и теплым морем. Их первенец появился на свет в день торжественных

фейерверков – город праздновал смерть войны. Ос держал на руках легкий сверток и шептал сыну про

Город Солнца, где хватит счастья на всех…

Мальчик умер на пятый день от больничной заразы. Анна едва не последовала за ним.

Ос работал, читал, писал, просыпался и засыпал снова рядом с мертвой от горя женщиной. Жизнь

сломалась на две половины. Снаружи кипящий город, в котором взошли первые зерна будущего – уличные

спектакли детишек из Очагов Солнца, магазины с бесплатным хлебом, гудки заводов, пароходные трубы,

трюмы полные рыбы – серебристой, прыгучей рыбы. Улыбки на бледных лицах, звонкие голоса газетчиков,

алые косынки молодых моряков, алые ленты в волосах у рыбачек. А внутри немота опустелого дома.

Ос порой заставал Анну у колыбели. Жена качала толстую куклу и пела песни на чужом языке. Ни

слова о прошлом, шитье, метелка, крупа врассыпную на скатерти, заунывный мотив. И кашель. Пока

безобидный, слабенький.

Ос попробовал снова просить у Брока, но Друг Народа был непреклонен. Талант принадлежит

державе. Впрочем, незаменимых нет… На следующий день Ос взялся обшаривать город. В кварталах

рыжих, портовых хибарах, неуклюжих хороминах бывшей знати, у костров грошников и в Очагах Солнца

он искал одаренных мальчишек, чтобы учить их плести слова.

Детей набралось десять – голодные, битые, пуганые. Все они слышали Оса раньше – на площадях, на

заводах, в доках. Все они хотели научиться плести слова, чтобы стать рядовыми Города Солнца и служить

Другу Народа, так же верно, как прославленный Рыжий Ос. Почти все они были неграмотны.

Ос не знал, как учить, благо сам почти не учился. Он одел словоплетов с центрального склада,

подписал на паек, выбил спальню в подвале дворца. Подождал пару дней, дал ребятам отъесться, отдохнуть

и оттаять. Брок принес связку книг из дворцовой библиотеки. Старичок кастелян выдал сверток бумаги и

две чернильницы. Дело пошло.

Ос бродил с ними всюду. Обошел все портовые гнезда, площади, дворики и дворцы. Выгнал в бурю

на побережье. Отправил на лов с рыбарями. Заставил сутки без перерыва простоять у станка на «чугунке».

Учил стрелять и бросать ножи, чуять, как режет воздух алчущее железо. Говорил для них, сколько хватало

легких. Заставлял читать, чтобы знали, как отличить настоящее от рифмучей поделки. Парни впитывали его

слова, как хлеб – воду. И учились.

Первым прорвался Хонц. На заводе под стук станков он сказал о рабочем, которого затянуло под

пресс – как быстрее стучат молотки, из-за гула не слышно крика, и колеса сорвет с цепи, стоит сердцу

остановиться. Кто б мог подумать… Парнишка казался фантазером и пустословом, а вышел сильно.