Даруй им покой - [17]

– А разве не беда, что у кого-то поднялась рука на убийство?

– Кто вам сказал подобную мерзость?

– Мертвое тело.

Священник поморщился.

– Девушка упала с высоты.

– Разумеется, милорд. Но вы наверняка видели тела людей, умерших не в своей постели, и знаете, что если насилие было, то его следы трудно скрыть.

– Если они были на теле Дженни, то почему о них не сказали те, кто ее нашел?

– Среди них был я. И я вам об этом говорю.

– Я имел в виду – почему об этом не доложили сэру Уильяму?

– Так доложите.

– А вы не забываетесь? Вы понимаете, что вы мне сейчас предложили? Чтобы я… с ваших слов… с ваших пустых слов…

– Взгляните на тело, милорд, – перебил его Дирхарт. – У нее на запястьях следы пальцев, ее тащили к окну, чтобы сбросить.

– Итак, вы хотите, чтобы я передал барону ваши пустые домыслы? Я не спрашиваю, почему это вам пришло в голову. Не спрашиваю, как у вас хватило наглости предлагать мне подобное. Я лишь предлагаю вам выйти отсюда вон.

– Уйду после того, как вы меня выслушаете.

– Повторяю, выйди вон.

– Я не знаю, милорд, кого вы пытались оградить, удаляя Дженни из замка, – ее саму или того, чью исповедь она случайно подслушала. Вероятно, обоих. И я боюсь представить себе, что творится сейчас у вас на душе, ведь вы догадываетесь, кто убил Дженни и почему. Если этот человек узнает о нашем разговоре, он попытается убить меня – это если вы с ним заодно, во что я не верю. Но это не так страшно. Страшнее то, что он попытается убить вас.

– Вы понимаете, что вы несете?

– Да, милорд. Понимаю.

Порывисто поклонившись, Дирхарт вышел. Если, входя сюда, он не был уверен в своих догадках, то теперь сомнений не осталось, только лег на душу тяжелый осадок. Он проклинал свою неотесанность, неумение найти правильные слова, неуклюжесть попытки предупредить отца Джеймса и полное непонимание того, что делать дальше.

Джон с интересом разглядывал стоящий в спальне посеребренный кувшин для умывания. Увидев вошедшего хозяина, он быстро поставил кувшин на место и, поймав взгляд светлых глаз, почти испуганно замотал головой.

Оставив без внимания эту пантомиму, Дирхарт упал на стул и требовательным жестом протянул руку. Мысленно благодаря Бога за то, что гроза прошла стороной, Джон торопливо порылся в сундуке и вложил в руку господина флягу с виски.

– Что говорят слуги, когда Дженни перестали пускать в замок?

– В конце мая, господин.

– До того, как исчез Холл?

– Нет, господин. Почти сразу после этого.

Дирхарт вынул пробку и сделал глоток.

– И в замке она, как я понимаю, впрямь не появлялась.

– Нет, господин, не появлялась.

– А сейчас появилась. И погибла… Святой потрох! – Он раздраженно заткнул флягу. – Ведь явно неспроста все это.

– Вам-то какое до этого дело, господин?

Дирхарт повернул голову в его сторону с таким видом, что Джон едва не проклял себя за непрошеные слова. Впрочем, ему повезло – Дирхарт молча поднялся и вышел.

Каменный пол плавно сдвинулся куда-то вбок, и пришлось немного постоять, держась за притолоку, пока он не остановился. Дирхарт забыл, где потерял флягу и оставалось ли в ней что-то. Впрочем, судя по тому, что пол скоро перестал ехать, все-таки оставалось.

Что ему понадобилось в часовне, Дирхарт тоже не смог бы объяснить. Вряд ли Маргарет могла задержаться здесь до вечера, расставляя розы… Он поймал себя на том, что вместо поисков убийцы сэра Джеффри и бедняжки Дженни он постоянно ищет встречи с этой строгой красавицей. Хотя если отец Джеймс позволит убийце почувствовать, что на его след напали, то того не нужно будет искать. В этом случае Дирхарт, настырно сующий нос в чужие дела, сам превратится в приманку.

Он скользнул взглядом по любовно расставленным белым розам, по тонущим в темноте сводчатым нишам, не без труда остановив его на суровом каменном лице святого Лазаря. Чем-то ему не нравился этот святой. Не нравился, и все тут… Дирхарт прикрыл глаза. Не стоило так напиваться. Конечно, он и пьяный не слишком легкая добыча, но все же…

Тихие шаги сзади заставили его резко открыть глаза и обернуться. Пол и стены предательски крутанулись вместе с раздвоившейся на миг темной фигурой, стоящей на пороге.

– Я напугал вас, сын мой?

Снова обретший четкие очертания, отец Джеймс шагнул в часовню.

– Нет… нисколько… – Дирхарт замялся, вспоминая приличествующие случаю слова.

Священник подошел к нему почти вплотную, вдохнув запах виски.

– Я был с вами резок, сын мой. Хоть вы и говорили немыслимые вещи, мне нужно было проявить терпимость.

– Это вы меня простите, милорд. Вы… это… Вы были правы, я вел себя как…

– Не стоит искать слов для самоуничижения. Гибель бедной девочки вас расстроила, и это показывает вас с лучшей стороны. Только из-за чего вы решили, будто она подслушала чью-то исповедь?

– Так она это… сама сказала.

– И вы поверили?

Не найдя слов для объяснения, Дирхарт просто глубоко вдохнул и кивнул.

– Вы не похожи на простодушного человека.

– Но… она… Такие лгать-то не умеют.

– Ее воображение было больным. Больным и причудливым. Что бы вы от нее ни услышали, вам лучше это забыть, чтобы самому не оказаться в довольно глупом положении…

Не зная, что сказать, Дирхарт слегка поклонился, вызвав очередной приступ головокружения, и отец Джеймс легонько придержал его за плечо.