Дарёна - [2]

– А кто ему это еще скажет, если не мы? – спросил парень. – Как он Малинку забудет, коли на других баб даже смотреть не хочет?

– С тобой вот посоветоваться забыл, – вздохнул Стан. – Спасибо, Дарёнушка, – он поднялся из-за стола.

– Стан, погоди, – вскочила из-за стола девушка. – Не доел ведь. Ярко больше не будет про гулянья говорить, не уходи только. Я пирожков напекла, попробуй. Прошу, – добавила она, и столько отчаяния было в голове девушки, что Стан сдался. Да и с другой стороны, что ему слова. Может и не так уж неправ брат. Ну да не знает ведь он что сердце, что разбила красавица Малинка, так и не срослось, после того как она за него замуж идти отказалась. Только вот не хотел Стан себе другой жены. Никого кроме Малинки он с собой рядом не видел.

– Кушайте, – перед Ярко встала полная тарелка капусты, а перед Станом и Желанном с пирогами, потом Дарёна поставила на стол кувшин с квасом и морсом.

– Когда все успеваешь? – улыбнулся Ярко. – Ох, повезет кому-то, – добавил он с набитым ртом.

– Сама чего поклевала, будто голубка? – спросил Желан и похлопал ладонью по лавке рядом с собой. – Брось суетиться, сядь поешь.

– Да перехватила я, – улыбнулась Дарёна, но брат был непреклонен и она, вздохнув, положила себе немного капусты с мясом и присела на край скамьи, готовая в любой момент подскочить и убрать что со стола или подать что требуется. Но братья ее стали есть нарочно медленнее, чтобы сестру зря не гонять.

– Вкусно все было, Дарёнушка, спасибо, – встал из-за стола Стан. – Пойду я поработаю, чтобы было вам что на гуляния с собой взять.

– Зачем? – вскинул голову, сонно падавшую на грудь Ярко.

– Дружинники князя Мстислава будут, – коротко ответил Стан и будто медведь, большой и неуклюжий, прошел к выходу.

– Дружинники это хорошо, – Ярко зевнул.

– Поди к себе, да ложись, – погладила брата по золотистым вихрам Дарёна. – На ходу засыпаешь.

– Пойду, – согласился парень.- Спасибо, Дарёнушка. Ничего вкуснее твоей стряпни нет, – Ярко пошел к лестнице, что на второй этаж вела, на ходу снимая рубаху. Дарёна тут же отобрала ее, чтобы постирать да залатать.

– Стан, ты глянь, – позвал Желан. Он вошел в кузню прежде брата и теперь сидел у горна, разглядывая что-то внутри.

– Однако, – Стан подошел и хмыкнул. Он взял рукавицу и достал из огня меч, что крови его сестренки попробовал, тот будто и не оплавился вовсе.

– Сейчас жару добавлю, – поднялся Желан.

– Погоди, – остановил его Стан. Он разглядывал оружие у себя в руках внимательно, долго. Потом положил его на наковальню и взял в руки молот, кивнув брату, мол присоединяйся. Но после пары ударов Стан остановился. Снова повертел меч перед глазами. Усмехнулся. – Не хочет, – будто о человеке, сказал он. – Норовистый получился.

– Злой, – возразил Желан. – Вон как Дарёну порезал, а она ведь едва тронула.

– Норовистый, – уважительно повторил кузнец. Он скинул рукавицу и осторожно провел по острию пальцем. У Стана руки были большие, грубые, не то что у Дарены. Голыми руками бывало Стан раскаленное железо из горна выхватывал, даже ожогов не оставалось, вот и сейчас меч не поранил.

– Может кровь Дарёны его чуть присмирила? – предположил Желан, в свою очередь беря грозное оружие. – Злой был меч, да кроткая кровь его добрее сделала?

– Может статься и так, – подумав, согласился Стан, все еще не спуская глаз со своей работы. – Может и так. Ну что, норовистый? – обратился он к грозному оружию, забирая то у брата. – Дашь себя доковать или на переплав пойдешь? – Стан снова сунул упрямца в огонь, а потом положил на наковальню.

Видать правду говорят деды, будто есть на земле оружие, у которого, как и у человека душа и характер есть. Впервые у Стана такой меч вышел, хотя немало он мечей выковал и ни один воин его хаять не пришел, на плохо сделанную работу не пожаловался. Наоборот, любили воины клинки у Стана покупать. Когда закончил стучать молотом Стан, за дело принялся Желан. Он не хуже брата кузнецом был, но по душе ему была иная работа. Никто так как Желан мечи не украшал, никто кроме него так затейливо браслеты за пряжки не плел. Будто не с железом работал кузнец, с лозой податливою. Так красиво ложился узор, так тонка была работа. Стан не мешал, не волновался. Знал, брат его работы не испортит, наоборот. Пока Желан колдовал над присмиревшим клинком, он взялся наконечники для стрел ковать, купят их люди дружинные, будет чем сестренку побаловать. Руки делали свою работу. А мысли были далеко. Душа рвалась на части. Пойти в Кабаний Лог с сестрой и братьями, хоть одним глазком увидеть Малинку. Пусть не его, пусть чужая, только взглянуть, убедиться что счастлива, что муж ее не обижает. А с другой стороны, увидеть, сердце себе снова изорвать. Не его она и никогда его не станет. Не люб он ей, хотя казалось, всем хорош. И норовом Стан не лют был, и дом у него отменный и дело свое он делал так хорошо, что никогда бы ни жена его, ни детки нужды не знали. Разве что лицом не красавец, ну так ведь и не совсем урод. Дарёнушка до слез тогда разошлась, когда в сердцах бросил он что урод, раз не пошла за него Малинка. Кричала что дура Малинка, девка неразумная, сама не знает от кого отказалась. И что красив он Стан, краше нету, и что такого мужа как он любая мечтает иметь, путь только кликнет, тут же любые девки сбегутся, выбирай не хочу. От злости плакала, от обиды за брата, его оскорбление, как свое восприняла. Глупенькая. Да разве ж то оскорбление было? Неужто было б лучше, кабы Малинка пошла за него, Стана, против воли, повинуясь наказу отца? Не хотел Стан так. Уж лучше одному, чем постылым быть и каждый раз в дом заходя, на кровать ложась, чувствовать что против воли с тобой жена. Нет, лучше уж одному. И лучше не ходить, сердце не рвать. Не его Малинка и его никогда не станет, а что до других баб, так не нужны ему другие.