Дара - [41]

— А вы знаете историю любви Ромео и Джульетты?

Я ответила, что читала эту пьесу, но никогда не видела ее на сцене.

— Очень хорошо. Попробуйте представить себе, что вы Джульетта. Джульетта, которую кормилица только что попыталась разуверить в любви и которая теперь с негодованием отвечает своей советчице.

— О, древнее проклятье… — театрально растягивая слова, начала я.

— Нет-нет, — перебил меня доктор, — начните все сначала, только на этот раз — с большим чувством.

Он, конечно, был прав, и на этот раз я постаралась сама почувствовать то, что, произнося эти слова, переживала Джульетта. Нахлынувшие эмоции захлестнули меня и выплеснулись поэтическими строками Шекспира.

«Ведь вот он, вот он, первородный грех.

О, демон-искуситель! Что подлее:

Толкать меня на ложь или хулить

Ромео тем же языком, которым

Она его хвалила столько паз?

Разрыв, разрыв! Меж нами пропасть, няня.

Есть средство умереть в моих руках».

Закончив чтение, я вздохнула и посмотрела на него, не зная, чего ожидать.

Он улыбнулся.

— Все так, как я и думал. У вас великолепное драматическое чутье. Вы прирожденная актриса. Мне этого, к сожалению, не дано. Большинство людей, я полагаю, из страха показаться смешными, не умеют выражать свои чувства. — Взяв из моих рук томик Шекспира и убрав его обратно в сундук, он добавил: — В раннем детстве все мы отличные актеры. Дети как должное принимают смех и веселье, которые они вызывают у окружающих. Потом мы становимся старше и начинаем бояться показывать то, что у нас внутри. Как это ни грустно, но очень рано все мы узнаем, что смех может превратиться в злую издевку, когда о нас говорят не «какой он смешной!», а «да он же смешон!». — Он взял меня за руки и помог встать. — А теперь самое время перекусить. Мы продолжим нашу беседу в «Собачьей голове». Там я расскажу вам, как вы будете на меня работать и каким образом это послужит процветанию моего «Института здоровья».

За то время, пока мы сидели в таверне, и потом, во время наших бесед в последующие дни, я в подробностях узнала, как будет функционировать «Институт здоровья» и какую роль мне предстоит играть в его деятельности в качестве ассистентки доктора Шеппарда.

Я должна была появиться на платформе, превращенная при помощи темного грима и жженой пробки в темнокожую деву. Публика же будет извещена, что перед ней — египетская принцесса, которая привезла с собой снадобья, дошедшие до наших дней из глубины веков и ныне извлеченные из святилищ древних фараонов в загадочной долине великого Нила.

Господин регистратор, с которым мне еще предстояло познакомиться, должен был начать представление долгим и громким барабанным боем и затихнуть, как только увидит, что вокруг собралась достаточно большая толпа, чтобы я могла начинать свой танец. Сами фигуры танца доктор полностью оставил на мое усмотрение, попросив меня лишь о том, чтобы я по возможности зачаровала публику и чтобы придерживалась хорошего вкуса. Немало времени также ушло на то, чтобы решить, какая музыка должна сопровождать мое выступление. После моего танца регистратор должен был вновь появиться на сцене и в пространной речи просветить публику, подробно рассказав о чудодейственных лекарствах доктора Лайонела Шеппарда, которыми он собирается излечить человечество от всех недугов и напастей. Предполагалось, что после такой преамбулы пациенты выстроятся у дверей приемной доктора Шеппарда в длинную очередь.

За две недели до дня открытия клиники я познакомилась со вторым помощником доктора — Бобом Дерри, которому предстояло занять должность клерка и регистратора в нашем заведении. Это был молодой человек примерно моего роста. Его парусиновые штиблеты с ярко сверкающими кожаными носками не слишком гармонировали с длинным черным пальто с бархатным воротником и с приглаженными, блестящими черными волосами, разделенными посередине на прямой пробор. Он был остроумен, говорлив, неутомим, постоянно находился в движении, и никогда нельзя было точно сказать, где он теперь. Мне нравилась его веселость и легкость, но излишняя фамильярность, с которой он, едва познакомившись, начал себя вести, меня несколько смущала.

Эти две недели мы провели, собирая под руководством доктора Шеппарда лекарственные травы и приготовляя из них целебные сборы. Мы работали по многу часов в сутки, но, хотя руки у меня совсем распухли, а плечи сводило от постоянной нагрузки, я с большим энтузиазмом отнеслась ко всем этим приготовлениям.

Каждый день я узнавала много нового: что полевой хвощ помогает при кожных раздражениях и экземах, что луковый сок лечит простуду и кашель, что мята полезна при бессоннице и способствует улучшению пищеварения, что валериана снимает озноб. Особенно меня заинтересовала микстура, приготовленная из ромашки, укропа и бузины, которая улучшала цвет лица. Доктор часто говорил, что травами можно вылечить практически все известные людям недомогания.

В довершение своих трудов я еще тренировала двух белых голубей, обучая их по крику «эй-а, эй-а, эй-а!» садиться на мои руки и клевать с них кукурузные зерна. По замыслу доктора, таким великолепным финалом должно было закончиться мое представление в день открытия клиники.