Дар судьбы - [4]

Келли стригли также и в четырех других домах, где ей довелось жить потом. Уход за длинными волосами требовал слишком много времени, горячей воды и шампуня. Никто из ее приемных родителей не хотел быть жестоким, просто все они были перегружены работой, им мало платили, а Келли не могла побороть застенчивость и поэтому послушно позволяла уродовать свои роскошные волосы.

Но как только она стала независимой, никто больше и близко не смел подойти к ней с ножницами. Она знала, что испытания, перенесенные ею в детстве, оставили в ее душе неизгладимый след. Ее чувства в отношении Рождества имели определенные корни.

Одиннадцать лет Келли встречала Рождество в семьях со скудным бюджетом. Одна из семей к тому же была религиозной до фанатизма, на Рождество там не было ни подарков, ни даже украшенной елки. Другая семья была чересчур многочисленна, и самое лучшее, на что Келли могла надеяться, это чтобы те джинсы, которые она ежегодно получала от Санта-Клауса, пришлись ей впору.

Став взрослой, Келли покончила с нищетой. Она обрела друзей, и до сих пор обменивалась рождественскими поздравительными письмами со своей второй приемной матерью. Когда она закончила колледж, приехала вся ее последняя семья, чтобы отпраздновать это грандиозное событие.

Келли научилась всему, что ей необходимо было знать, чтобы выжить, а дисциплина и давление, которое оказывали на нее приемные родители, научили девушку ценить упорный труд и самостоятельность суждений. Прожив всю свою жизнь в Англии, она чувствовала себя, однако, продуктом американской системы воспитания, твердо решив никогда больше не ставить себя в зависимость от чьей-либо милости. Эта решимость и привела ее в конечном счете на должность директора детского приюта «Надежда».

Келли понимала, что ее собственный опыт будет бесценным, когда ей придется иметь дело с такими же девочками, какой была она. Впрочем, не совсем такими. Девочки из «Надежды» мало напоминали Келли Слоун, тихую и благонравную. Травмированные своим несладким прошлым, они были причислены к категории «трудных детей», и от них отказались даже приемные родители.

Рождественские списки… Келли и без Джона знала, что у всех ее подопечных есть такие списки. Когда-то и у нее был подобный список, неизменный в течение многих лет. Одно Рождество сменялось другим, но первым в списке всегда оставался котенок, беспомощный маленький котенок — ее полная собственность.

Ей хотелось также иметь деревянный кукольный дом. В следующем пункте, даже зная, что это невозможно, она просила Санта-Клауса — хотя была уже слишком большой, чтобы верить в него, — дать ей настоящую маму, с которой можно было бы вместе печь печенье, ходить за покупками и мечтать. Плюс папу, который считал бы ее самой красивой девочкой в мире. Сестер и братьев, которые не менялись бы ежегодно. Самым последним — и также невозможным — было желание, чтобы кто-нибудь, Санта-Клаус или власти графства Беркшир, нашел в далекой Австралии семью ее папы, связь с которой была давно утеряна.

Вспомнив о рождественском списке, Келли улыбнулась: Санта-Клаус не подарил ей ни котенка, ни любящих родителей, ни сестер и братьев, ни давно потерянных родственников в Австралии. Постепенно на смену разочарованию пришло понимание, что ей придется самой осуществлять свои детские мечты. Она хотела, чтобы девочки из «Надежды» усвоили урок: став взрослыми, они должны будут сами заработать на то, чего больше всего желают. А значит, нельзя допустить, чтобы Джон послушно исполнял их прихоти, потому что, когда он уйдет, кто займет его место? Мифический Санта-Клаус?

Келли открыла ящик прикроватной тумбочки и достала чековую книжку. Когда-нибудь она расскажет девочкам о деньгах, которые копит вот уже три года. Их, к сожалению, не так много, как хотелось бы. Ее работа оплачивалась скромно, а она должна была еще выплачивать ссуду, полученную на учебу. И все же ее счет медленно, но ежемесячно увеличивался. Келли собиралась подарить себе на эти деньги самое важное из своего детского рождественского списка. Когда у нее будет достаточно средств, она наймет частного детектива и поручит найти семью ее отца. Она сделает это и потом скажет девочкам, что они тоже могут добиться того, чего захотят.

Келли положила чековую книжку на место и, погасив свет, легла в постель. Она лучше знает, что нужно ее воспитанницам. Неважно, что думает Джон, она будет следовать подсказкам собственной интуиции. Келли долго ворочалась, а когда наконец уснула, ей приснился маленький черный с белыми лапками котенок.

2

— У Морин еще две «галочки», у Дайаны — четыре, а у Кэти…

Келли взглянула на Джасту, главного педагога детского дома, и сделала кислую мину:

— Их и вовсе нет?

Джаста фыркнула:

— Именно так. Но Кэти говорит, если мы попробуем выселить ее из комнаты, нам придется об этом пожалеть.

— Очень страшно. Однако, если она слишком увлечется шантажом, моментально потеряет привилегию жить в восточном крыле.

Комнаты в «Надежде» распределялись между воспитанницами по старшинству и по заслугам. Привилегию жить в отдельных комнатах в восточном крыле можно было заработать усердными занятиями в школе, а также старательным выполнением различных работ по дому. Но такие порядки установились не сразу. Два года назад приют был на грани закрытия. Потом появилась Келли и, сопровождаемая скептическими взглядами персонала, детей и совета попечителей, начала носиться повсюду, убеждая, выискивая деньги, реорганизовывая… В конце концов четырехчасовой сон стал ей казаться недостижимой роскошью. С тех пор Келли часто говорили, что она сотворила чудо. Но она-то все знала о чудесах: их просто не существует.