Дар - [12]

— Я не разрешу тебе надеть это легкомысленное платье. И потом, что это за боевая раскраска? Немедленно смой косметику и переоденься.

— Но, папа, это весенний бал, — запротестовала Мэрибет. — И все девочки красятся и надевают короткие выпускные платья.

Подружка ее брата два года назад, то есть как раз в ее возрасте, выглядела гораздо более вульгарно, чем она, и даже отец не мог с этим поспорить. Но она была девушкой Райана, а Райану было позволено все. В отличие от Мэрибет он был мальчиком.

— Если ты вообще хочешь сегодня выйти из дома, ты должна надеть скромное платье.

В противном случае ты останешься здесь и будешь вместе со своей матерью слушать радио, — пригрозил строгий отец.

С одной стороны, Мэрибет не особенно тянуло на вечер, но, с другой, среднюю школу оканчивают только раз в жизни. Лучше уж остаться дома, чем идти на выпускной бал в платье, которое сделает ее похожей на монашку; но и сидеть с родителями у радиоприемника ей совсем не хотелось.

Мэрибет одолжила платье у старшей сестры своей подруги, и оно было ей немного велико, но все равно казалось прекрасным.

Сшитое из переливчатой голубой тафты, с заниженной талией и коротким жакетом-болеро сверху, оно прекрасно подчеркивало ее формы, которыми она отнюдь не была обделена, и именно против этого, вне всяких сомнений, папа и возражал.

Вдобавок Мэрибет надела туфли на шпильках, которые, будучи на размер меньше, сильно жали ей, но она готова была это стерпеть, лишь бы выглядеть красивой и взрослой.

— Папа, я не буду снимать жакет, — попыталась найти она компромисс. — Я тебе обещаю;

— С жакетом или без ты можешь носить это платье дома, с матерью. Если же ты идешь танцевать, надень лучше что-нибудь другое или забудь про всякие танцы. И, честно говоря, я был бы рад, если бы ты осталась дома.

В этих модных платьях все девочки выглядят как… продажные девки. Тебе не надо демонстрировать свое тело мальчикам, Мэрибет.

Чем раньше ты это поймешь, тем лучше, иначе ты приведешь домой какое-нибудь отродье, помяни мое слово, — жестко произнес отец, и сестра Мэрибет, Ноэль, отвела глаза.

Ей было только тринадцать, и у нее был такой бунтарский характер, о котором Мэрибет могла только мечтать. Они обе были послушными девочками, но Ноэль хотела получить от жизни больше, чем Мэрибет. Уже в тринадцать лет младшая сестра стреляла глазками в каждого мальчика, который обращал на нее внимание.

Шестнадцатилетняя Мэрибет была куда застенчивее и гораздо больше беспокоилась о том, чтобы не противоречить отцу.

В конце концов Мэрибет отправилась в свою комнату и с плачем повалилась на кровать.

Прибежавшая к ней мама помогла дочери найти в платяном шкафу что-нибудь подходящее. Маргарет Робертсон не баловала своих девочек обилием нарядов, но у Мэрибет было вполне приличное темно-синее платье с белым воротником и длинными рукавами, к которому отец не должен был придраться.

Но лишь при одном виде этого наряда Мэрибет зашлась от нового приступа рыданий.

Он был слишком угрюмым.

— Мама, я буду выглядеть как монашка.

Надо мной просто будут смеяться.

Ей казалось, что сердце ее вот-вот разорвется от горя. Это платье Мэрибет всегда ненавидела.

— Ты будешь выглядеть в нем оригинально именно потому, что мало кто такое носит, — сказала мама, протягивая дочери злополучное платье.

Его можно было даже назвать красивым, но и оно немного пугало миссис Робертсон.

Мэрибет в этом скромном на вид платье выглядела совсем зрелой женщиной. В шестнадцать лет она была счастливой — или несчастной — обладательницей великолепной груди, узких бедер, тонкой талии и красивых длинных ног. Даже самая скромная одежда не могла этого скрыть. Она была выше большинства своих подруг и вообще очень рано развилась.

На то, чтобы уговорить дочь надеть это платье, ушел целый час.

Отец в это время сидел в гостиной, немилосердно пытая зашедшего за Мэрибет Дэвида О'Коннора. Молодой человек в первый раз был у них дома и очень нервничал, когда мистер Робертсон начал интересоваться тем, какой работой ему хотелось бы заниматься после окончания школы. Юноша ответил, что еще не решил, и тогда Берт Робертсон разразился длинной тирадой: любому парню не помешает немного поработать да и армейскую выучку тоже очень полезно получить, чтобы понять в жизни толк.

Дэвид О'Коннор вежливо кивал в ответ на его разглагольствования, но, когда Мэрибет в ненавистном синем платье и с ниткой жемчуга на шее, которую мать дала ей в утешение, наконец-то вошла в комнату, взгляд ее кавалера был полон отчаяния.

Вместо ярко-голубых шпилек на ней были темно-синие туфли на низком каблуке, но даже в них она была выше Дэвида. У Мэрибет совсем испортилось настроение, хотя она попыталась уверить себя, что это не имеет никакого значения. Она прекрасно понимала, что выглядит ужасно. Темное платье резко контрастировало с ярким пламенем ее рыжих волос, заставляя ее еще больше стесняться своего вида.

Поздоровавшись с Дэвидом, она поняла, что никогда не чувствовала себя более неловко.

— Ты прекрасно выглядишь, — неубедительно сказал Дэвид.

На нем был слишком большой для него темный костюм его старшего брата. Дэвид протянул ей букетик, но его руки слишком дрожали, и тогда мама Мэрибет пришла ему на помощь и приколола цветы к поясу платья.