Дар шаха - [61]

Ему все же повезло: неделю назад Наиб Мансур действительно продал из-под полы укороченную кавалерийскую берданку. В обмен на помилование торговец рассказал все, что знал о покупателе. И берданку он хорошо помнил:

– Там боевая пружина очень слабая, с взведенным курком такую долго не продержишь.

Обратно Александр опять брел пешком через весь город, едва ли замечая что-то вокруг. Снова и снова он пытался сложить все, что узнал, в единую логичную и понятную картину. Его стройные построения разваливал один-единственный упрямый, но неопровержимый факт.

Лос-Анджелес, 2017 год

Заливавшее спальню солнце слепило сквозь закрытые веки. Вентилятор бессмысленно гонял над головой жаркий влажный воздух, из распахнутого окна неслось тарахтение газонокосилки, этого убийцы идиллии спальных районов.

Я встал, при этом неудачно двинул вывихнутым плечом. Кожу на руке саднило из-за порезов, а на колене красовался огромный синяк. Но все это были пустяки: я все-таки не остался гнить на дне подводной пещеры на крошечном острове архипелага Бокас-дель-Торо. Я был жив и даже умудрился ничего не сломать.

Когда я пришел в себя в пещере, мне показалось, что я захлебываюсь, а на губах я чувствовал чьи-то губы. Екатерина делала мне искусственное дыхание. Мне бы продолжать наслаждаться ситуацией, а я, дурак, не выдержал, сделал судорожный выдох, поперхнулся и жутко закашлялся.

На обратном пути в лодке она рассказала, что, когда я на ее глазах провалился под воду, она нырнула и вытащила меня. Звучало легко, но я понимал, что нащупать в бездонной яме и вытащить на поверхность потерявшего сознание мужика не так просто. А Екатерина к тому же доволокла меня, совершенно бесчувственного, до берега.

Она спасла меня. Но газырь все-таки украла. И по-прежнему была девушкой Дениса. Последнее мешало мне едва ли не больше, если честно. Вчера вечером мы прилетели обратно в Эл-Эй, и этот счастливчик встречал ее в аэропорту.

Стиснув зубы, я натянул шорты и проковылял на кухню. По счастью, в этот понедельник я был свободен от больницы и клиники. Кофе в джезве наполнил дом ароматом, без которого жизнь была бы прозябанием. Я отодвинул сетчатую дверь, вышел на лужайку. Трава приятно щекотала босые ноги. Меня сопровождали звуки сюиты Телемана для двух флейт и скрипки. Морщась, потому что при каждом движении саднило и болело плечо, я раскрыл садовый зонт и устроился с ноутом в шезлонге.

Немедленно раздался звонок в дверь. Девять утра! Кто это? Проклиная раннего визитера, я поплелся к двери. Это мог быть ретивый свидетель Иеговы с пачкой брошюр о четырех всадниках Апокалипсиса, и тогда в моем лице ему явился бы разгневанный пятый, но мог быть и посыльный Fedex с ящиком заказанного вина. Оказалось, ни то, ни другое.

На пороге меж двумя костылями сдувшимся шариком висел Патрик. Он стал просить прощения, что явился незваным, но он ждал всю неделю, а у него, видите ли, важное дело. Я обрадовался ему примерно так же, как обрадовался бы кредитору. Мне было не до его жалоб и страхов.

Но хитрый Патрик снова подстраховался, на сей раз бутылкой «Фелпс Инсигния» 2013 года. Разлив этого года был полностью распродан, так что гость с таким подношением вошел в мой дом, как император Траян в Рим после победы над даками. С той единственной разницей, что Траян ехал на колеснице, а Патрик ковылял на костылях. Я брел следом, на ходу натягивая тенниску.

– Как ваше колено?

– Потихоньку заживает. Болит и никогда уже не будет прежним, но ранение спасло меня от танго, а значит, стоило того.

– Зачем же вы танцевали, если так не любите танго?

– Алекс, ради Светланы я бы с парашютом прыгал, не только ногами по паркету сучил. Она ведь необыкновенная женщина…

Чтобы он замолчал, пришлось поспешно согласиться:

– Сам удивляюсь, Патрик, что она в вас нашла.

Он не обиделся.

– Понимаю, прекрасно знаю, что я не принц на белом коне. – Мне стало даже чуточку жаль этого высокопарного чудака, и я кивком отдал должное его чувству реальности. – Но полюбить может каждый. Когда она впервые вошла в мой магазин, я понял, ради чего открыл его двадцать лет назад. А она… Она со мной, потому что одиночество, Алекс, очень тяжелая штука. Как часто вы сами готовы провести с ней вечер?

– Вы пришли ко мне просить ее руки?

– Нет. – Махинатор замялся. – Я пришел вернуть вам ваш газырь.

Я уставился на него:

– Снова какие-то фокусы?

– Да, – Патрик понурился, – фокусы. Видите ли, я украл его у вас.

Я потряс головой.

– Где он?

– Здесь.

Он зажал костыль коленом, потянулся к внутреннему карману пиджака. Костыль с грохотом упал, Патрик рухнул бы следом, если бы я не подхватил его.

– Ради всего святого, садитесь.

С моей помощью он доскакал до дивана, свалился на него, снова полез в карман, утонувший где-то в основании острого угла его туловища, ударил не сгибающейся ногой по стеклянному столику. Наконец выудил серебряный цилиндрик и протянул мне. Потрясенный, я внимательно рассмотрел его. Это, несомненно, был тот самый газырь, который много лет хранился в нашем доме. Тот, что Екатерина украла из седьмой операционной. Казацкая пороховница невозмутимо лежала на моей ладони, словно из-за нее не прострелили колено Патрику, не похитили Самиру, не убили агента ФБР.