Дар милосердия - [82]

— Отлично, — кивнула Линда.

Служба подходила к концу.

— Сегодня «Синюю птицу» выставят на Сенекской площади, — объявил Спекулянт. — Машин должно быть достаточно, чтобы удовлетворить нужды всех наших покупателей, но советую желающим подавать заявку до Утильной пятницы, чтобы успеть получить автомобиль до Автонового воскресения. Заявки будут приниматься в доме викария сразу по окончанию службы.

После молитвы Бретт с Линдой вышли на улицу под теплые лучи апрельского солнца.

— Наверное, стоит сразу заказать. Какой смысл тянуть, — как бы невзначай заметил Бретт, думая увидеть зависть в карих глазах девушки — чего еще ждать от человека, которому за всю жизнь не накопить даже на хромированное крыло. К его глубокому разочарованию, взгляд девушки оставался светлым и бесхитростным.

— Рада за вас, мистер Бретт, — просто ответила она.

— Где именно в Центр-Сити ты живешь? — грубо спросил он, немало уязвленный.

Вопрос задумывался как оскорбление, ибо Линда ни словом не обмолвилась про Центр-Сити, хотя все было ясно и так. Но если удар и попал в цель, то виду она не подала.

— Старый деловой квартал. Дом восемнадцать, квартира девятьсот два.

— До встречи в шесть, — сухо бросил Бретт, намереваясь повернуться и уйти, но Линда и здесь утерла ему нос: бросила через плечо «До свиданья!» и растворилась в толпе, распространяя тонкий шлейф духов. Ярость, закипавшая в душе Бретта, мгновенно исчезла, едва ноздрей коснулся чарующий аромат.

Ему представился вдруг яблоневый садик, где он играл ребенком. Как наяву представились деревья с розовато-белыми завязями, мама, читающая в домике неподалеку, а еще — безграничное ощущение покоя и благоговения, наполнявшее погожий июньский день… Садик давно сравняли с землей, чтобы проложить новую сияющую Трассу, сравняли с землей и старинный двойной гараж, за которым садик был, а мать погибла в ДТП из пяти машин — том же, где геройски пал и отец. От всего этого сохранилось лишь воспоминание, ставшее осязаемым после годичного курса у финансового психоаналитика, когда Бретт регулярно пересказывал те события, готовясь держать экзамен на контракт. Воспоминание, теперь растревоженное яблоневым парфюмом девушки.

Такие воспоминания ничуть не тяготили, и Бретт всегда предавался им вволю, но сегодня его занимала вещь поважнее: легким взмахом хромированных крыл «Синяя птица» оттеснила прочие мысли, не давая им укорениться в сознании. Бретт круто развернулся и поспешил к дому викария.

Дом викария примыкал к храму и окнами выходил на широкий деловой проспект, окружающий Центр-Сити. Скромный фасад хоть и уступал роскоши собора с его хромированными сводами и шпилями, в целом смотрелся не хуже. Узорная кладка стеклоблоков радовала глаз, а выставочная витрина слыла самой большой в городе.

На витрине по-прежнему красовалась прошлогодняя «Сенека», модель «Четыре миллиона». Проходя мимо, Бретт едва удостоил ее взглядом. В прошлом году эти плавные контуры и алый корпус покорили его настолько, что он оказался в почетной тысяче Первообладателей, принявших участие в Автоновом параде. Но на фоне «Синей птицы» «Четыре миллиона» смотрелась древней развалюхой, годной разве что на переплавку в огненной пасти доменной печи.

Перед домом викария уже выстроилась очередь. Бретт встал в конец и принялся нервно смолить одну сигарету за другой. Лишь к полудню он добрался до решетчатого окна и протянул удостоверяющий диск служке. Тот подставил его под беспристрастное око электронного анализатора.

Бретт с самодовольным видом приготовился услышать характерное «пип», но прибор вдруг пронзительно зажужжал, возвещая о некредитоспособности клиента.

— Тут какая-то ошибка, — рявкнул Бретт, втайне мечтая провалиться сквозь землю. — Проверьте еще раз.

Анализатор снова загудел, на сей раз громче.

— Никакой ошибки, — объявил служка.

— А я говорю, ошибка! — Мир Бретта рушился на глазах. — Позовите Спекулянта! Я требую аудиенции!

— Как угодно. — Служка надавил локтем на кнопку. — Святой отец, к вам очередной, — проговорил он в передатчик на запястье, прибавив данные Бретта и номер. Потом поднял руку к уху и, выслушав ответ, снова нажал кнопку. — Спекулянт примет вас, — обратился он к Бретту, протягивая диск. — Прошу, садитесь.

Перпендикулярно окошку стояла длинная, во всю стену скамья, забитая до отказа людьми. При виде товарищей по несчастью Бретт приободрился — значит, не его одного признали некредитоспособным. Втиснувшись между потеющим толстяком и всхлипывающей дамой, он сложил руки на груди и устремил взгляд сквозь прозрачный потолок на бледно-голубое апрельское небо.

Высоко в стратосфере самолет закончил выводить надпись. Бретт на автомате прочел знакомое «ФИНИНСПЕКТОР ДОБЕРЕТСЯ ДО ТЕБЯ, ЕСЛИ НЕ ПООСТЕРЕЖЕШЬСЯ!»

Моргнув, он уставился на мозаичный пол. Фининспектор буквально наступал ему на пятки последние два месяца, страшно подумать! Неужели три просроченных платежа испортили ему кредитную историю?

Нет, ерунда. Задерживать выплаты, а потом погашать долг в рассрочку — дело обычное, почти норма. Не может Финепископ из-за этого поставить на человеке крест.

Или может?

Следующие два часа Бретт пытался смириться с этой мыслью. Примерно каждые пятнадцать минут взъерошенный служка выглядывал из двери, ведущей в покои Спекулянта, и называл имя. Очередной страждущий поднимался со скамьи и шел вслед за служителем. Однако количество народа не убавлялось. Анализатор жужжал с подозрительной регулярностью, отправляя на скамью все новых отверженных клиентов.