Дар милосердия - [106]

С ужасом я следил, как был брошен первый камень. Не долетев до цели, он упал на землю. И второй тоже. Но не третий, и не следующий за ним. Тэйг упал на колени под убийственным шквалом камней. Вскоре все закончилось — так же внезапно, как и началось. Окровавленное тело Тэйта лежало на груде камней, вышитая им самим алая буква ярко сияла под палящими лучами солнца.

Не смей глядеть на женщину с вожделением!

Тэйг не отрекся от своей веры до самого конца.

Мы продолжали лететь над холмами, и тут Джулия воскликнула:

— Вот он! Роджер, смотри!

Безжизненный, весь в промоинах холм на первый взгляд ничем не отличался от остальных. Но стоило Джулии открыть дверь кабины и помахать, как промоины разъехались в стороны, а холм раскрылся, словно бутон металлического цветка.

Моим глазам предстал отполированный до блеска корабль, возвышавшийся на бетонной стартовой платформе. Название на борту гласило: «Мейфлауэр II»[27].

Обогнув конический нос корабля и сияющие крылья, мы приземлились. Все пилигримы находились уже на борту. Бетц и Кестер махали нам из распахнутого люка. Мы ступили на платформу. Корабль возвышался над нами, а внизу маячили затихшие станки, прессы и плавильные печи подземного завода.

Я посмотрел на Джулию. Она улыбалась, в ее глазах блестели слезы радости.

— Марс ждет, Роджер, — прошептала она. — У нас получится. Даже если от прежней колонии ничего не осталось, мы построим новую. Будет непросто, милый, но прошу, летим со мной!

Я чувствовал то же, что чувствовали, должно быть, Сэмюэл Фуллер и Кристофер Мартин пять столетий назад, стоя на пустынной верфи в Саутгемптоне. То же, что чувствовали Уильям Уайт и Джон Олден…[28]

Хотя нет. Не Джон Олден. Ведь я уже встретил свою Присциллу Маллинс[29]. Я склонил голову и поцеловал ее. Взявшись за руки, мы поднялись по винтовому трапу на борт «Мейфлауэра II» и отправились покорять свой Новый Свет.

ОПЕРАЦИЯ «АРАХИСОВОЕ МАСЛО»

Засуха в тот год нагрянула внезапно, зловещей тенью накрыв долину. Подпирая сутулыми плечами небесный свод, распугала грозовые тучи, клубившиеся над близлежащими холмами. Горячее дыхание опалило леса и поля; листва враз пожелтела, трава выгорела, ростки посевов поникли, чтобы никогда больше не распрямиться. С болью жители долины взирали на бесплодный край.

То лето запомнилось им на всю жизнь. Как запомнилось оно и Джеффри, но отнюдь не Великой засухой, а мистером Крылатым, и особенно — Солнечной Салли.

Джеффри в ту пору едва стукнуло семь. Щупленький парнишка с копной густых светло-русых волос, не подвластных гребенке, и огромными карими глазами, в которых запросто можно утонуть. Как большинство мальчишек своего возраста и многих постарше, он обожал рыбалку.

Как здорово проснуться на рассвете и, прихватив бутерброды с арахисовым маслом, самодельную удочку из орехового прута и жестянку червей, нырнуть в лес, окаймляющий отцовскую ферму. Устроиться там у звонкого ручья под сенью любимой ивы, закинуть удочку и ждать, когда по воде пробежит рябь. В полдень Джеффри открывал зеленую коробочку для ланча и лакомился бутербродами с арахисовым маслом, а потом, откинувшись на спину, разглядывал причудливую мозаику неба, проступавшую сквозь листву, и пытался сложить кусочки в узор.

Изредка на крючок попадалась рыба, но сплошь мелочь, уху не сваришь. Так, на поглядеть и отпустить. Но рыбалка приносила лишь малую толику удовольствия, подлинный источник наслаждения крылся в другом.

Лес чудился Джеффри зачарованным королевством, где творятся всякие чудеса. Казалось, в любой момент со спины подкрадутся Гензель и Гретель и крикнут в ухо «Бу!», или Розочка выглянет из-за кустов на том берегу и скажет «Привет!». Словом, всякий раз душа замирала в ожидании чуда.

Как водится, реальность превзошла все ожидания. Даже в самых смелых мечтах Джеффри не представлял, что познакомится с таким замечательным мистером Крылатым и такой ослепительно красивой Солнечной Салли…

Конечно, имена он выдумал сам, забыв спросить, как в действительности зовут новых знакомцев, а те забыли представиться. Но «мистер Крылатый» и «Солнечная Салли» подходили идеально, а потому спрашивать не было нужды.

Мистера Крылатого Джеффри поначалу принял за птицу. В полдень, едва мальчик принялся за первый бутерброд, над ручьем замелькали серебристые крылья, послышалась легкий гул, и крохотные лапки опустились на плечо. Мистер Крылатый собственной персоной.

Он и впрямь походил на птицу: и размером, и серыми, посаженными почти по бокам глазками. Его волосы больше напоминали перья, а тело покрывал мягкий, лунного оттенка пух. Грудка мистера Крылатого по-птичьи выдавалась вперед, а пальцы на руках и ногах были очень длинными — наверное, от постоянного сиденья на ветках и заборах.

В остальном же (за исключением прозрачных, как у бабочки, крыльев) он мало отличался от человека: прямой нос, четко очерченный рот и подбородок, широкие плечи, узкие бедра, стройные мускулистые ноги. Однако слово «человек» Джеффри и в голову не пришло. Мистер Крылатый смотрелся вылитым эльфом, и точка.

На миг воцарилась тишина, потом мистер Крылатый тихонько произнес, не раскрывая рта: