Дар - [62]

Проблемы, алкоголь и кофе

Когда я вернулся домой, Мануэль еще не ушел. А я боялся встретиться с ним. И он действительно скорчил мне более дружелюбную, чем обычно, рожу, задрав себе кончик носа. К счастью, я воспринял действительность довольно смутно.

– Где ты был? – спросил он.

– У Гудрун, бывшей жены.

– Ты пьян.

– Не говори такие страшные вещи, мне и без того плохо.

– Всякий раз, когда у тебя проблемы, ты пьешь алкоголь.

– Почем тебе знать, какие у меня были бы проблемы, если бы я не пил алкоголь, – сказал я.

– Совсем не смешно, – заметил он.

Теперь он не на шутку рассердился.

– Мне очень жаль, Мануэль, но у меня был плохой день.

– Ты думаешь, мой день был лучше? У меня в классе теперь все считают, что ты мошенник и врун.

– И ты тоже так считаешь? – спросил я.

– Нет, разумеется, нет. Но что от этого пользы, если все остальные думают иначе?

– Пусть думают что хотят, этого не изменишь, – сказал я.

– Ты никогда ничего не можешь изменить. И еще ни разу ничего не изменил. Тебе всегда все безразлично.

Когда он кричал, у него иногда прорывался высокий детский голос, как будто резали петушка.

– Нет, это неправда, что мне все безразлично, Мануэль, это не так.

– Тогда сделай что-нибудь, придумай, устрой, предприми!

– Что мне сделать? Есть ситуации, когда ничего не поделаешь, у человека связаны руки, и сейчас ситуация именно такая, – пробормотал я.

Тут он бросил в мою сторону едкий, презрительный взгляд, вскочил, собрал свои школьные принадлежности, натянул ботинки и куртку и вышел, хлопнув дверью.

* * *

Я отнюдь не гордился тем, что не придумал ничего лучшего, чем привычное, но дома я просто не мог находиться и переместился в бар Золтана. Мои собутыльники подгребли не сразу, а подтягивались по одному, и каждый выражал мне свое сочувствие.

– А что я тебе говорил? Вот на этом месте мы стояли, ты помнишь, и я тебе сказал, Гери, будь осторожен, это кто-то из твоего ближайшего окружения, причем тот, у кого есть деньжата. Это было ясно, – сказал Йози, кондитер.

– Денежки-то черные, оттого и засекреченность такая, – добавил Хорст, держатель тотализатора.

Я рассказал им о разговоре с Гудрун и о том, что она исключает участие Хилле во всех этих делах.

– Естественно, она будет его покрывать, – вставил Йози.

– С другой стороны, совсем не обязательно верить всему, что напечатано в какой-то грязной газетенке. У них вообще нет доказательств, это ведь только смутные предположения, а больше ничего, – возразил Франтишек, бронзовщик.

– Кроме того, у них вода уже к горлу подступила – из-за процесса против твоей бывшей газетенки, Гери. Если они проиграют, им, может, придется даже закрыться. Поэтому они состряпали более-менее складную историю, – сказал Арик, преподаватель профтехучилища.

– Так или иначе, зла они натворили. Дело с пожертвованиями доконали, больше ни одна душа не поверит в существование доброго самаритянина, – сказал Йози.

– Может, мне подослать домой к этому подлому писаке, этому Либкнехту, пару украинских мордоворотов? – спросил Хорст.

– Слушай, не будь таким простаком, – ответил Йози.

Тогда я рассказал им о том, что было для меня тяжелее всего: что Мануэль теперь держит меня за тотального неудачника и страшно зол за то, что я ничего не предпринял, – а что я могу сделать?

– Делать ты хоть так, хоть этак можешь только одно, – сказал Франтишек.

– Что? – спросил я.

Я ожидал, что он ответит: «Ждать, как будут развиваться события» – или что-то в этом роде.

– Писать, – ответил Франтишек.

– Я больше не напишу ни строчки, – заявил я. Или, может, просто слишком громко подумал, неважно.

– А ничего другого тебе больше не остается. Ты должен как можно скорее написать про какой-нибудь социальный проект и уповать только на то, что туда еще раз поступят десять тысяч евро, – произнес Франтишек.

– Он прав. Если не поступят десять тысяч евро, тогда действительно был замешан муж твоей бывшей. А если поступят – то тебе повезло, ты остаешься героем, спонсор жив, а мир еще не совсем пропащий, – сказал Йози.

– Точно. И твой мальчик снова сможет тобой гордиться, – довершил Арик.

Я как раз хотел взяться за свой стакан, но он, кажется, сам по себе подвергся странному процессу усадки, да еще и смене красок – или у меня так потемнело в глазах?

– Что это? – спросил я.

– Кофе, – ответил Золтан.

– А кто его заказывал?

– Это лишь доброжелательное предложение, – улыбнулся хозяин заведения.

– Шеф прав, пора понемногу трезветь. Завтра у тебя тяжелый рабочий день, – ухмыльнулся Хорст.

Йози засмеялся. Друзья тебе лишь те, кто остался после того, как откололись все, кого ты не заслужил.

– Мне еще одно пиво, – сказал Йози.

– Мне тоже, – поддакнул Франтишек.

– И мне, – дополнил Хорст.

– Мне тоже, – окончательно дорисовал картину Арик.

Глава 14

Человек дождя в Донауштадте

Ровно в семь тридцать четыре я добровольно встал, а время специально запомнил – для Книги рекордов Гиннесса. Проснулся я, кстати, даже на час раньше, и тут мне пришел в голову гениальный, экономящий время и справедливый метод добыть социальную историю, за которую я тут же собирался засесть, чтобы, так сказать, дать еще один шанс благодетелю или благодетельнице именоваться не Бертольдом Хилле. А именно: Ангелина из «Нового времени» составила для меня список из добрых двух дюжин проектов, нуждающихся в помощи или заслуживающих поддержки; эти проекты либо вызвались сами, либо были рекомендованы для репортажей читателями. Еще в постели я наугад назначил себе номер четырнадцать, это был возраст Мануэля, и позднее открыл файл с этим номером.