ДАР - [15]
людьми оно ведь… ну, до встречи, значит? Что вы?!
- Брат! – кинулся внезапно Карьеров на грудь мужчине, содрогаясь в рыданиях, - ведь и
Перми нет?! И Кракова?
- Куда уж Кракова! Если Цюриха нет, то Кракова уж и подавно-то... - растерянно
бормотал сосед, чувствуя покалывание от щетины на влажной щеке Анатолия
Федоровича.
Вдыхая запах несвежего соседского тела, отчасти напоминавший душок от марли, которой
прикрывают квашеную капусту, Карьеров быстро успокоился. «Вот ведь эко», -вертелось в
его голове запоздало, - уж коль сосед, тварь ничтожная, щен несмышленый, мне как-то, дескать, ближе выходит, чем друг сердечный, то ведь и…»
Запутавшись окончательно во всех этих «вот», «ведь» и «как-то», разум Карьерова
возмущенно, как ему показалось, икнул, и перед глазами на секунду возникла картина
полугодичной давности, когда он, полупьяненький и нелепый, вернувшись домой из
сумасбродной командировки в Одессу, открыв дверь тихонько, в третьем часу ночи
обнаружил в коридоре, прямо на грязном полу, свою жену, соседа и кота. Они были
настолько увлечены противоестественным соитием, что не сразу заметили ошеломленного
Карьерова, а заметив, - не сразу остановились. Анатолий Федорович непроизвольно
вздрогнул, вспомнив похотливый приглашающий взгляд распаленного кота…
- Э-э, словом… - пробормотал он, неловко высвобождаясь из пахучих соседских объятий.
- Не прощаюсь, ага! - и принялся пятиться по-рачьи, делая руками пассы.
Сосед, впрочем, уже потерял к нему интерес. Пристроившись подле двери Карьерова, он
повернулся к нему спиной и, как-то тяжело навалившись на косяк всем телом, утробно
замычал. Карьерова аж передернуло от омерзения при взгляде на желеобразную спину
соседа. Под заскорузлой майкой перекатывался жир.
Давясь от противоречивых эмоций, захлестывающих разум подобно волнам приливного
океана, Анатолий Федорович, ухватившись покрепче за мешок, поспешил вниз по
лестнице. На нижней ступеньке первого этажа он поскользнулся и чуть было не свернул
себе шею, ибо послышалось ему, что сверху скрипнула приоткрываясь дверь его квартиры
и раздалось тихое мяуканье, сопровождаемое мычанием.
- Грязь, грязь, - бормотал он, стараясь втянуть голову в плечи так, чтобы не видеть серой
давящей пустоты, раскинувшейся перед домом.
Бродя по пустынной улице, Карьеров толком не понимал цели своего путешествия. То
казалось ему, что он с утра запланировал зайти к Манну и высказать наконец закадычному
другу все, что накипело на душе, то вдруг бредилось, что на самом деле путь лежит в
продмаг за двумя бутылками водки и лещом и что это сосед послал его с хитрой улыбкой; то подумалось, что надобно зайти в контору и посмотреть – готов ли квартальный отчет по
маринадам. Северный ветер свирепо дул в лицо, к ногам прилипла пожелтевшая газета.
Собаки провожали Карьерова полубезумными взглядами и даже некоторое время трусили
следом, вкушая эманации острой тоски, исходившие от протагониста.
Вскоре не ведающий пути Карьеров обнаружил, что ноги сами собой привели его к ограде
детского сада, расположенного в каких-то трех кварталах от дома. Насупившись,
уставился он на бугрившуюся детьми горку и, толкнув несмазанную калитку, зашел во
двор. Пристроившись на облезло-замызганной скамейке у входа, аккуратно положив
мешок рядом, Карьеров принялся рассматривать детей пристально, но не без иронии.
- Есть что-то недосказанное в детских фигурах, - пробормотал он себе под нос, - кажется, что не из глины они сделаны, а из… Карьеров умолк, почувствовав рядом чье-то
присутствие. Инстинктивно придвинув холщовый мешок поближе, Анатолий Федорович
поднял глаза и уперся взглядом в некрупную полуобморочную старуху в легком не по
погоде клетчатом плаще.
«Тварь! - подумал он, - часом не по мою ли душу? Еще кликнет милиционера», - и,
отвлекая внимание старухи, замахал неопределенно, в сторону детской кучи.
-Ваня! Ваня! - визгливо позвал он, впрочем, тихонько, чтобы не привлекать детского
внимания, и виновато посмотрел на старуху.
Надобно сказать, что Карьеров не собирался причинять вред детям, да и не осознавал он, отчего нелегкая занесла его в детский сад, и все же, в глубине своей ужасающей души,
понимал, что каждое действие, пусть даже и самое невнятное, продиктовано некоей
высшей целью.
Старуха, впрочем, успокоилась и даже улыбнулась Карьерову, обнажив черные, опухшие
десны…
- Мужчина! - несколько жеманно, но, тем не менее, оставаясь в рамках приличий,
обратилась она.
«Я тебе покажу «мужчину», - по своему обыкновению тут же подумал Карьеров,
стискивая и слегка скручивая пухлыми, но крепкими пальцами мешок. Однако внешность
старушенции как-то не располагала к агрессии, да и мутноватая тоска, поселившаяся на
самом дне его пыльной души, молила о человеческом общении. Анатолий Федорович,
приветливо взглянув на старуху, неторопливо сел обратно.
- Это очень редкая книга, - прошептала она, выуживая из подкладки плаща тоненькое
печатное издание в видавшем виды мягком переплете. Анатолий Федорович напыжился,
подготовился к тому, что ему сейчас будут что-то «втюхивать», и заскучал. Старуха
размахивала руками и увещевала. Ее шепот смешивался с порывами холодного ветра, таил
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Неизвестность сеет зерно страха, прорастающее ненавистью. Неизвестность — зло. Но что вы станете делать, если подавляемое веками нечто восстанет против вас? Что, если вы с ужасом осознаете, что оно всегда было сильнее, а ваша ненависть лишь сделала его злее и коварнее? Что, если судьба всего человечества будет зависеть от исполнения одного-единственного пророчества? Вы будете бояться. Это в вашей природе. Бояться и ждать, пока Черный Дракон не обезглавит Гидру. Если только вас не обманули. Основная пара — слэш, во второстепенных присутствует гет и намеки на фем. Жанры: эпический, фэнтези, яой, драма, любовь, путешествия.
В этом городе никогда не светит солнце. Серые, разрушающиеся здания таращатся бельмами-окнами. У обочин дорог тут и там стоят, вросшие в асфальт, ржавые, мертвые автомобили. Здесь не поют птицы. Не смеются дети. Лишь тихо шепчутся о чем-то желтые листья. У города нет ни прошлого, ни будущего. У города есть тайна. Роман «Хранитель Бездны» погружает читателя в пучину липкого, безостановочного кошмара. Какие тайны скрываются за стенами обветшалых домов? И стоит ли разгадывать эти тайны?
Пристально вглядываясь в себя, в прошлое и настоящее своей семьи, Йонатан Лехави пытается понять причину выпавших на его долю тяжелых испытаний. Подающий надежды в ешиве, он, боясь груза ответственности, бросает обучение и стремится к тихой семейной жизни, хочет стать незаметным. Однако события развиваются помимо его воли, и раз за разом Йонатан оказывается перед новым выбором, пока жизнь, по сути, не возвращает его туда, откуда он когда-то ушел. «Необходимо быть в движении и всегда спрашивать себя, чего ищет душа, чего хочет время, чего хочет Всевышний», — сказал в одном из интервью Эльханан Нир.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
Одна из лучших книг года по версии Time и The Washington Post.От автора международного бестселлера «Жена тигра».Пронзительный роман о Диком Западе конца XIX-го века и его призраках.В диких, засушливых землях Аризоны на пороге ХХ века сплетаются две необычных судьбы. Нора уже давно живет в пустыне с мужем и сыновьями и знает об этом суровом крае практически все. Она обладает недюжинной волей и энергией и испугать ее непросто. Однако по стечению обстоятельств она осталась в доме почти без воды с Тоби, ее младшим ребенком.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.