Даосское чайное искусство - [10]

Представим человека как подводную лодку. Внутри сидит капитан (наблюдатель), но о внешней среде он может знать только по показанию приборов. Так же и человек не может непосредственно воспринимать внешний мир, но только опосредованно через органы чувств. Звуковая волна касается барабанной перепонки – и появляется звук. Внимание внутри – на барабанных перепонках. Фотоны касаются сетчатки – и появлется зрение. Но внимание не снаружи, а внутри. На сетчатке…

Самый главный секрет в том, что внимание не выходит наружу. Понимаете? Вот, закройте глаза и сосредоточьтесь на звуках. Создается впечатление, что звуки вокруг вас и они увлекают внимание за собой. Внимание сосредотачивается то на голосе человека, то на сигналах машин, то на шуме холодильника… зазываниях ветра, тиканье часов… Внимание прыгает с одного объекта на другой. Потому даосы называют беспокойный ум «дикой обезьяной», что постоянно перепрыгивает с ветки на ветку.

Задача в том, чтобы не направлять луч внимания вовне, а сосредоточиться на барабанных перепонках. Именно там для вас и рождается вся гамма звуков. Созерцайте звук внутри себя.

Зрение. Расфокусируйте зрение и воспринимайте все одновременно. Без оценок и суждений. Без внутреннего диалога. Нет фокусировки на отдельных объектах. Для этого нужно просто направить внимание на сетчатку глаза. Фотоны касаются сетчатки, и картинка создается внутри вашего сознания.

Вкус. Чайный напиток касается сосочков на языке, и внутри вашего сознания рождается вкус. Созерцайте его, наслаждайтесь им.

Аромат. Эфирные масла попадают на рецепторы в носу, и создается ощущение аромата. Созерцайте аромат внутри себя.

Тактильные ощущения. Пиала теплого чая согревает руки, а попадая в рот, он растекается теплым потоком.

Истинное мастерство в том, чтобы объединить восприятие от всех органов чувств в одно.

Тогда, в этом состоянии внутреннего безмолвия, когда весь мир творится внутри вас, ничто не может увлечь внимание за собой. Все ощущения от всех пяти органов чувств просто приходят. А наблюдатель просто позволяет им приходить. Это иньский процесс, не требующий усилия. Нужно не «заставить», но «открыться».

Кто же этот наблюдатель? Даосы называют его «изначальный дух» (юань-шень, 元神), или «прежденебесный дух» (先天神)[10]. Тот, кто никогда не рождался и никогда не умрет. Тот, что вечен. Тот, что всегда пребывает в бесконечном мгновении «здесь и сейчас». В этом состоянии нет ни прошлого (оно уже ушло), ни будущего (оно еще не пришло), но есть лишь бесконечное настоящее. У настоящего нет ни начала, ни конца, оно вечно. И тот, кто пребывает в вечности – есть наблюдащий «изначальный дух», лишенный любых качеств. Он есть пустота, он есть все и вся. Познание его – это и есть цель духовной практики. Познать самого себя… как самосозерцающую вездесущую пустоту.

И на этом Пути чай может стать великим учителем и проводником. Во время чайного действа Мастер, останавливая внутренний диалог, погружается в момент «здесь и сейчас». Его неотвлеченное внимание фокусируется на органах чувств. Звук кипения воды, аромат чая, его вкус и цвет… Мастер объединяет пять элементов и возвращает их к единству. Растворяется в экстатическом переживании наслаждения чайным напитком. И в то же время он предельно четко осознает себя как стороннего наблюдателя, что смотрит изнутри через телo во внешний мир. Но все ощущения остаются внутри. Все внимание остается внутри.

Это и есть чайная медитация. Таков и есть Путь чая (茶道).

Внутренние главы (内篇)

Глава 1. Чайная поэзия

С эпохи династии Тан, то есть более тысячи лет назад, в Поднебесной появилось особое направление поэзии – чайные стихи (茶诗, чаши). Люди искусства, опьяненные чайным вдохновением, выражали свое состояние в словах.

«Семь чаш чая» Лу Тун

Комментарий: Самым известным чайным поэтом был Лу Тун (盧仝), также именуемый «второй чайный бессмертный», который написал выдающееся произведение под названием «Семь чаш чая», ставшее крайне популярным в традиционной китайской чайной культуре.

Период – династия Тан.

Перевод:

«Солнце светило так высоко, я пребывал в глубоком сне,

Стук генерала в дверь, Чжоу-гун явился мне[11].

Вручено от советника императора письмо,

На белом шелке тремя косыми печатями увешано оно.

Раскрыв конверт, словно узрел советника лицо,

Пишет о трех сотнях упаковок «лунных кругов»[12].

Слышал[13], в горах в новом году

Насекомые едва пробудились, и весенний ветер задул[14].

Сын неба в ожидании чая Ян Сянь[15],

Сто трав еще не смеют расцвести.

Обдувает бутоны жемчужные ветер благой.

Желтые ростки едва распустились ранней весной.

Свежевысушенный, ароматный, он только упакован,

От порчи вкус его чудесный сохранен.

Наслаждаются им император да удельные князья,

Как же получила его отшельника семья?

Закрыл ворота, чтоб люд простой не беспокоил,

Снял шляпу, чай прожарил, приготовил.

Не прекращаясь, дует ветер, облака из яшмы[16].

Белые цветы[17] сгустились в отражении чаши.

Первая чаша губы и горло увлажнила,

Вторая чаша одиночество мое устранила,

Третья чаша подарила вдохновенье,

Над пятью тысячами текстов размышленье,

Четвертая чаша, я в легком поту,