Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том IV - [49]

Ответь ему, а то его тревожит

Неведенье», — так мне промолвил он. [120]

Стаций, благословляя Данте, спрашивает, что заставило его улыбнуться. Поэт, взглядом обещавший Вергилию молчать, мнётся, но тот разрешает ему ответить.

Ond“ io: „Forse che tu ti maravigli,

antico spirto, del rider ch’io fei;

ma più d’ammirazion vo» che ti pigli. [123]

Questi che guida in alto li occhi miei,

è quel Virgilio dal qual tu togliesti

forte a cantar de li uomini e d’i dèi. [126]

Se cagion altra al mio rider credesti,

lasciala per non vera, ed esser credi

quelle parole che di lui dicesti». [129]

Già s’inchinava ad abbracciar li piedi

al mio dottor, ma el li disse: «Frate,

non far, ché tu se» ombra e ombra vedi». [132]

Ed ei surgendo: «Or puoi la quantitate

comprender de l’amor ch’a te mi scalda,

quand» io dismento nostra vanitate,

trattando l’ombre come cosa salda». [136]

И я: «Моей улыбке ты, быть может,

Дивишься, древний дух. Так будь готов,

Что удивленье речь моя умножит. [123]

Тот, кто ведет мой взор чредой кругов,

И есть Вергилий, мощи той основа,

С какой ты пел про смертных и богов. [126]

К моей улыбке не было иного,

Поверь мне, повода, чем миг назад

О нем тобою сказанное слово». [129]

Уже упав к его ногам, он рад

Их был обнять; но вождь мой, отстраняя:

«Оставь! Ты тень и видишь тень, мой брат». [132]

«Смотри, как знойно, — молвил тот, вставая, —

Моя любовь меня к тебе влекла,

Когда, ничтожность нашу забывая,

Я тени принимаю за тела». [136]

Узнав, что перед ним сам Вергилий, Стаций, упав к его ногам, пытается их обнять, но тот, отстраняя его, говорит, что перед ним лишь тень, такая же тень, которая лежит у ног Стация, живого человека. Ничтожность нашу забывая, мы тени принимает за тела! Данте сопровождает живой человек, но Вергилий следует с ними, как тень, по замыслу Комедии.

Purgatorio — Canto XXII. Чистилище — Песня XXII Восхождение в круг шестой — Круг шестой — Чревоугодники

Già era l’angel dietro a noi rimaso,

l’angel che n’avea vòlti al sesto giro,

avendomi dal viso un colpo raso; [3]

e quei c’hanno a giustizia lor disiro

detto n’avea beati, e le sue voci

con `sitiunt`, sanz` altro, ciò forniro. [6]

Уже был ангел далеко за нами,

Тот ангел, что послал нас в круг шестой,

Еще рубец смахнув с меня крылами; [3]

И тех, кто правды восхотел святой,

Назвал блаженными, и прозвучало

Лишь «sitiunt» — и только — в речи той; [6]

Ангел смахивает с Данте ещё один рубец, произнося стих из Нагорной проповеди: — «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся». «Sitiunt» (лат.) — «жаждут». (Мф. 5.6)

E io più lieve che per l’altre foci

m’andava, sì che sanz» alcun labore

seguiva in sù li spiriti veloci; [9]

quando Virgilio incominciò: «Amore,

acceso di virtù, sempre altro accese,

pur che la fiamma sua paresse fore; [12]

onde da l’ora che tra noi discese

nel limbo de lo «nferno Giovenale,

che la tua affezion mi fé palese, [15]

mia benvoglienza inverso te fu quale

più strinse mai di non vista persona,

sì ch’or mi parran corte queste scale. [18]

Ma dimmi, e come amico mi perdona

se troppa sicurtà m’allarga il freno,

e come amico omai meco ragiona: [21]

come poté trovar dentro al tuo seno

loco avarizia, tra cotanto senno

di quanto per tua cura fosti pieno?». [24]

И я, чье тело снова легче стало,

Спешил наверх без всякого труда

Вослед теням, не медлившим нимало, — [9]

Когда Вергилий начал так: «Всегда

Огонь благой любви зажжет другую,

Блеснув хоть в виде робкого следа. [12]

С тех пор, как в адский Лимб, где я тоскую,

К нам некогда спустился Ювенал,

Открывший мне твою любовь живую, [15]

К тебе я сердцем благосклонней стал,

Чем можно быть, кого-либо не зная,

И короток мне путь средь этих скал. [18]

Но объясни, как другу мне прощая,

Что смелость послабляет удила,

И впредь со мной, как с другом, рассуждая: [21]

Как это у тебя в груди могла

Жить скупость рядом с мудростью, чья сила

Усердием умножена была?» [24]

О Любви Стация к Вергилию, он лично узнал от Ювенала, спустившегося в адский Лимб, после беседы с которым, стал благосклонней к нему.

Из академической статьи:

Ювенал, Децим Юний Ювенал (ок. 60—ок.127 года) — римский поэт-сатирик.

Родился в юго-восточной части Лация в первые годы правления Нерона (около 55—56 года). Судя по литературной деятельности Ювенала, можно предположить, что он получил отличное образование, а, следовательно, скорее всего, происходил из богатой семьи. Это подтверждает древняя биография поэта, по словам которой Ювенал был сыном или воспитанником богатого вольноотпущенника. Он долго («до середины жизни», то есть до 40—50 лет) упражнялся в ораторском искусстве, но не для заработка, а для собственного удовольствия; некоторое время был военным трибуном, имел у себя на родине сан главного жреца обожествлённого императора Веспасиана, а также занимал высокий пост в местном городском самоуправлении. Затем (если судить по туманным объяснениям в его жизнеописании) он впал в немилость у одного из императоров и был сослан за пределы Италии.

Свои сатиры Ювенал начал писать или публиковать только при императоре Траяне, после 100 года. 16 сатир поэта разделяются на 5 книг (1—5; 6; 7—9; 10—12; 13—16). Хронология выхода в свет книг достаточно неопределённа; приблизительные даты выхода их в свет таковы: