Данэя - [37]

— Ну вот! Произошло такое событие: люди в полном своем естестве, с руками-ногами, а не полуискусственные киборги, перенеслись за считанные часы за сотни парсек. Это же, действительно, — чудо! Эя правильно сказала. Но так мало. А Дан еще меньше. Говорите еще! Самые пышные выражения сегодня не будут высокопарными.

— Тогда скажи ты, младший брат: все равно, лучше тебя никто не скажет.

— Ты не совсем прав: об этом уже были сказаны прекрасные слова — и не мной. Я их сейчас напомню. — Он быстро нашел нужное в своем архиве, включил воспроизведение. На экране появился Дан в яркой праздничной одежде, произносящий речь в день прихода сообщения об открытии Земли-2. Когда экран погас, Лал повторил его последние слова: — «И может быть, идя к цели, мы откроем нечто хорошее в себе самих — новое, еще неизвестное. Или вспомним что-то, что растеряли раньше на пути нашего развития». Пью за эти великие слова и за прекрасный смысл их!

— По-моему, ты что-то не договариваешь, младший брат.

— Ты прав, Дан! Я скажу. Но не сегодня. Лучше сыграй нам. Что-нибудь старинное. Бетховена. Пожалуйста!

Дан играл сонаты Бетховена. Неукротимая мощь музыки как никогда подходила к их настроению, взволнованности — их воле и бесстрашию, вере в свои силы и победу.

Закончил он исполнением «К Элизе», глядя на Эю. «Прекрасно, Дан! Прекрасно, мой старший брат. Ты сможешь — ты поймешь все!» — беззвучно прошептал Лал, глядя на Дана повлажневшими глазами. Эта вещь сильного и духовно и физически гения, в которой звучала трогательная нежность, сегодня совершенно потрясла его.

— Идите отдыхать, сказал он, — сказал он. — Я останусь на вахте.

— Спасибо, брат. Пойдем, — сказал Дан, протягивая Эе руку. — Спокойной тебе вахты!

— Чудесной вам ночи! — Лал проводил их взглядом. Эя будет с Даном: он заслужил это сегодня. А ему, Лалу, совершенно необходимо побыть сейчас одному.

…Через три месяца они будут у цели. Всего три месяца. Потом неизвестно, как сложится обстановка, как пройдет разведка, как встретит их планета, — и многое другое. Сейчас они относительно свободны: могут работать не больше, чем хотят.

Пока — все идет неплохо: необходимая подготовка проведена. Они жадно впитывали все, что он говорил: социальные темы по настоящему интересуют их. Пора ознакомить их и с выводами. Будет, конечно, не просто. Но они поймут, они не смогут не понять: как Дан сегодня исполнял «К Элизе»! Какая нежность, сердечность, доброта, какая человечность были в его исполнении, в неслучайном выборе этой пьесы. Без этого всего понять его, Лала, нельзя, — но имея, невозможно будет не понять.

Щенок мокрым теплым носом ткнулся ему в руку; потом, поставив передние лапы на колени, поднял морду и стал вопросительно смотреть в глаза. Лал забрал щенка на руки, погладил.

Пора. Как раз! Дан уже явно кое о чем начинает догадываться: «По-моему, ты что-то не договариваешь, младший брат». А его неожиданная злость и непривычна для современного языка грубость выражений, когда он говорил об употреблении в пищу мяса неполноценных. Грубость, обрадовавшая Лала не меньше, чем она шокировала Эю.

А Эя беспокоила Лала больше всего, ибо главная роль в его плане отводилась именно ей.

12

Когда стрелка часов подошла к сектору «утро», в рубке появился Дан, чтобы сменить Лала. Сказал, что неплохо бы устроить праздничный день; Эя тоже так думает. А Лал?

Не против, — но тогда лучше сразу идти париться: поспит он после бани.

В парилке было жарко — пожалуй, более чем обычно. Мысль Лала заскользила по цепочке. Жара. Экватор. Африка. Негры. Потом: негры-рабы. Америка, южные штаты. Дядя Том! Стоп!!!

«Хижина дяди Тома» американской писательницы-аболиционистки Гарриет Бичер-Стоу. Книга, невероятно потрясшая его в детстве. Так! С нее он и начнет. В ней есть все: рабство, насилие, торговля людьми, — и материнская любовь.

Он спросил Дана и Эю, помнят ли они эту книгу, входившую в программу гимназии, когда они, закутавшись в простыни, уселись на диванах.

— Еще да, — ответила Эя, — но уже лишь в общих чертах.

Дан только покачал головой: помнил, что была такая книга, но содержание — увы! — уже забыл начисто.

— Хотите, напомню, о чем она?

— Для чего?

— Чтобы выполнить вчерашнее обещание.

— А-а! Давай.

Лал перебрал каталог. Пожалуй, сейчас лучше всего подойдет вот этот фильм — еще ХХ века, цветной, но еще плоский: зато в нем много американо-негритянской музыки, прекрасная постановка и актерский состав. На три с половиной часа.

Так что ему было не до сна. Смотрел — и сам фильм и как они воспринимают. И радовался их реакции, их негодованию, слезам Эи. Пел беззвучно вместе с черными рабами их псалм: «Джерихон, Джерихон!». Он видел, что дело сделано: теперь они сами зададут вопросы, и он скажет все, что думает.

— Как можно — лишать свободы совершенно полноценных людей! — с возмущением сказала Эя вскоре после того, как экран погас. Дан молчал.

Лал усмехнулся: и это все? Он ожидал большего!

— А их не считали полноценными. Их привозили из Африки: она была отсталой по сравнению с Европой, откуда пришли белые американцы.

— Но ведь Джордж Гаррис способней и грамотней своего хозяина!