Данэя - [195]

— То-есть: мне не требовалось бы прежде убедить всех — или хотя бы, решающее большинство?

— Конечно: решающее значение имел бы твой голос!

— Вопреки воле всех остальных?

— До какого-то момента — пока не убедятся, что ты прав.

— Мудрец, управляющий человечеством?

— Хотя бы и так!

— Ты вычитал эту мысль у Платона?

— Это какой-то древний философ? Когда мне было?

— Я так и думал.

Пришлось с ним вновь фундаментально побеседовать. Казалось, он понял.

…Может быть, тогда и понял. А потом забыл: главным для него были практические задачи, которыми он занимался. Да, практик он замечательный, изумительный организатор — но дальше своих задач почти не видит. Не зная как следует историю, не интересуясь философией, не видит и возможных последствий грандиозных практических действий, которые он в силах совершить. Кругозор Арга узок, — но при его способностях он может натворить такого…!

Глаз и глаз нужен за ним! Чтобы он — или если не он, другой, подобный ему — как-нибудь не положил под ноги своим великим задачам все что угодно: равенство, человечность, демократию, — он сделает это почти незаметно для самого себя, совсем не думая о вреде своих деяний. Бессознательно: он не Йорг, бывший идейным апостолом того, против чего восстали разум и совесть Лала; но и их сторонником Арг стал главным образом из-за любви к нему, Дану, и обоим его детям.

А это — недопустимо. Потому что то, что проявляется в Арге, еще, к сожалению, живо в очень многих — приглушенное, но не умершее. И если это будет оставаться, то сохранится опасность возрождения социального неравенства еще в какой-то неожиданной форме.

Нет! Этого больше не должно быть. Люди с младенчества должны впитывать в себя понятия человечности и социальной справедливости, которые всегда должны быть неотъемлемыми свойствами их. А как же иначе: ведь в этом только и проявляет человечество свое единство.

И несчастье, случившееся с любым, должно брать на себя оно все. Разве виноваты те, кто при рождении не получил достаточно высокие способности? Нет! Это становится так же понятным и естественным, как когда-то помощь тем, кто пострадал от пожара, неурожая или других стихийных бедствий — долг делиться с теми, кто лишен того, что ты имеешь.

Социальный процесс должен иметь свою СНН, которая поможет во-время заметить опасные симптомы заболевания общества. Конечно, это не сможет делать никакая киберсистема — этим должны заниматься люди, вооруженные знанием истории и философии — и не только: еще — подлинной, глубокой человечностью. Необходимо создать эту СНН, а пока — он не имеет право покинуть Землю.

Там, на Земле-2 (на Данэе, вспомнил он и усмехнулся: а ведь тебе, нечего скрывать, все-таки не неприятно, что ее назвали именем твоим и Мамы; лучше бы, однако, если бы сделали это уже после вашей смерти) его присутствие не обязательно. Колония землян пока немногочисленна и состоит в основном из молодых — воспитанных на новых принципах. Основу человечества еще достаточно долго будут составлять живущие на Земле: именно здесь необходимо искоренить возможность возврата социального неравенства.

Это вопрос, который никогда не станет праздным, ибо оно имеет естественный источник — невозможность абсолютного равенства вообще: равенства способностей. Все люди — различны: и это прекрасно, так как дает возможность каждому трудиться плодотворно в своей области. И уровень способностей — вещь не вполне определенная; иногда менее способный — по своему складу или каким-то мелким особенностям более подходит для решения очередной задачи: он делает открытие.

И все же уровень способностей успел стать основным источником авторитета для других. Это явление должно иметь свои пределы: не переходить грани дозволенного, превращаясь в деспотию авторитетов, которая может оказаться не менее губительной, чем любая другая. Демократия не должна быть формальной — она не только право, но и обязанность каждого: каждый сознательно и компетентно обязан решать вопросы, касающиеся всех, полностью неся всю ответственность. И…

От раздумий оторвал крик:

— Эй, дедушка! Держи!

Дан обернулся. Прямо к нему по просохшей под весенним солнцем площадке бежал малыш лет четырех, крепкий бутуз, и гнал ногой большой яркий мяч.

— Лови, дедушка! — он ударил по мячу. Дан перехватил и отправил его обратно малышу, а тот поймал его и снова отправил Дану.

Старейший ученый Земли и малыш носились по площадке, ловили и били по мячу. И оба заразительно смеялись.

Дети! Дети были теперь повсюду, со всеми. Казалось, теплая радостная весна снова пришла вместе с ними на Землю — этими маленькими существами, требующими ласки и дающими в ответ тепло, без которого люди стали дичать.

Москва, Россия