Дамасские ворота - [30]

Его старенький «рено» стоял внизу у дома, на подъездной дорожке. Он предусмотрительно снабдил машину двумя большими табличками с надписью на английском, русском и арабском «Пресса», купленными у палестинца-торговца возле Дамасских ворот. Зачем ему русский вариант, Лукас сам не представлял, но думал, что на всякий случай не помешает. Он всегда старался максимально предусмотреть дорожные проблемы в местах, чье население не имеет ни времени, ни желания оказывать помощь. Путь в Эйн-Геди пролегал по самой спокойной части Оккупированных территорий, но всегда существовала вероятность непредвиденных осложнений.

Желтые израильские номерные знаки вполне могли вызвать град камней на повороте у Иерихона; знак «Пресса», призванный успокоить швыряющихся камнями шебабов, порой приводил в ярость воинственных израильских поселенцев. Бывали случаи, когда машины с такими знаками останавливали вооруженные люди, принимавшиеся допрашивать и оскорблять иностранных журналистов, которых они имели привычку подозревать в симпатиях к арабам. Самыми воинственными, как обнаружил Лукас, всегда казались бывшие американцы, а уж эти-то не могли избавиться от яростного презрения к американским репортерам.

Но наибольшая опасность, как понял Лукас, исходила не от федаинов, не от джихадистов или неистовых последователей Жаботинского, но от обыкновенных израильских водителей, которых, как класс, отличали агрессивность, фатализм и продолжительность жизни, схожая с техасскими байкерами. Их бешенство нельзя было ни унять, ни предвидеть.

Город протянулся далеко на восток. Аккуратные кварталы невзрачных домов доходили до Иудейских гор, и понадобилось почти полчаса на то, чтобы добраться до открытой пустыни. Внезапно пошли каменистые лощины, где вороны могли приносить пищу Агари[102]. Черные шатры бедуинов лепились к каменистым склонам; вдоль обочины бродили козы с бесовскими мордами, щипля призрачную травку. Вдоль линии холмов через каждые несколько миль стояли контролировавшие равнину армейские опорные пункты, защищенные мешками с песком и колючей проволокой. На одном из поворотов перед ним открылся зеленый оазис Иерихона внизу и бледная соленая синева Мертвого моря на юге. На горизонте, за водным простором, в Иорданском Королевстве смутно вырисовывался известняковый массив Нево — горы, с вершины которой, как считается, Моисей наконец увидел Землю обетованную и где он умер[103]. В каком-то смысле идеальный конец, подумал Лукас, с прищуром глядя сквозь дымку на гору.

Чтобы убить время, он решил рискнуть и сделать большой крюк, заехав через Иерихон по главному шоссе и выехав через поселок, где останавливались автобусы «Эгеды» и торговцы-палестинцы продавали фрукты, содовую и всяческие безделушки под присмотром поста пограничной полиции. Ветерок нес вонь сероводорода с моря и свежесть листвы; влажный воздух вызывал испарину и возбуждал смутный аппетит. Он купил две большие бутылки минеральной и жадно выпил одну. Даже чувство жажды здесь, в приморской низменности, было другим. Человек в бедуинской одежде, темный, как ашанти[104], продал ему небольшую гроздь бананов. В нескольких ближних деревнях жили люди африканского происхождения, как говорили, потомки рабов.

Город был тих. Он выпил чашку кофе в кафе среди руин дворца Хишама и поехал на юг по прямому шоссе под крутыми скалами, высящимися над Иорданской долиной. Гостиница со спа-комплексом, где преподобный мистер Эриксен и его коллеги проводили конференцию, была украшена стоящими полукругом у съезда к ней выгоревшими флагами туристически привлекательных стран. Подъезд, который представлял собой запущенную песчаную дорожку, окаймленную низким кустарником и деревцами терна, вел к двум бежевым строениям возле коричневого болотца, за которым маслянисто поблескивали белые барашки Мертвого моря.

Угрюмый молодой человек за стойкой регистрации с деланым безразличием сообщил ему, что участники конференции, которые были духовного звания, отправились на прогулку к Кумранским пещерам и вернутся только под вечер. Лукас оставил записку для Эриксена. А до тех пор есть несколько вариантов скоротать время. Самому пойти к пещерам и попытаться пообщаться с призраками ессеев. Можно вскочить в гостиничный автобус, отправляющийся в полдень с экскурсией в Масаду. А не то взять билет и претерпеть полный цикл оздоровительных процедур Мертвого моря: парильню, грязевую ванну и сероводородные души — и поваляться брюхом кверху на соленом берегу. После некоторого раздумья он вспомнил совет Цилиллы и предпочел Масаду.

По дороге туда он пролистал Флавия — историю о Елеазаре и зелотах, до последнего сопротивлявшихся римлянам, о прорыве римских войск в крепость и о самоубийстве уцелевших евреев. По какой-то причине сегодня автобус, везший экскурсию в крепость, оказался заполнен итальянцами, среди которых затесались несколько британцев и американцев. На его счастье, гид говорил по-английски и, пока они ехали, рассказывал о мосте Алленби, кибуцах на Мертвом море и парке-заповеднике неподалеку от Эйн-Геди. Как подозревал Лукас, вопросы, касающиеся национальной принадлежности, вероятно, возникли раньше, в самом начале поездки. Гид, пустившись в исторический экскурс о крепости, объяснял точку зрения на Ирода Великого.