Дальний приход - [13]
— А как же иначе? — терпеливо улыбнувшись, ответил священник. — Как мне могут нравиться люди, которые из-за гордыни своей, из-за упрямства от самой Церкви отошли? Только к Безухову это не относится. Он-то как раз и не был толстовцем. Просто заблудился, и все.
— Не понял! — сказал Петр Андреевич. — Почему же это Пьер Безухов не толстовец, если у Толстого про него в книге написано?
— Не знаю… — пожал плечами отец Игнатий. — Может, потому, что сам Толстой, когда «Войну и мир» писал, еще не успел придумать своего толстовства.
Петр Андреевич растерянно оглянулся вокруг. Тепло пригревало землю солнце. Лучи его сверкали на золоте крестов над маковками храма. Белое облачко проплывало в высоком небе. Легкий ветерок чуть покачивал подернутые маслянистым дымом распустившихся почек ветки берез. Все было как год, как два, как три назад, но только разговор почему-то не получался.
— Извините… — сказал он вслух. — Все равно не могу понять. Получается, что Лев Николаевич писал про одно, а проповедовал потом другое?
— Получается так… — сказал священник.
— Как же так? Нет… Это обдумать надо.
— Вы бы не о Толстом, а о своей душе подумали…
— О себе? — Петр Андреевич покачал головой. — Не… Не хочу о себе думать. О Толстом — интереснее.
— Ну, как знаете… — сказал священник. — Очень мне жалко вас.
— Жалко?
Петр Андреевич хотел было засмеяться, но не засмеялся, вместо этого вдруг нестерпимо захотелось признаться, что ему самому иногда тоже бывает нестерпимо жалко себя; рассказать о том, как плачет он раз в год ночью в весеннем лесу. И Петр Андреевич очень испугался, когда увидел, что священник собирается уходить.
— Подождите! — сказал он. — Подождите… Я еще об одном деле хотел поговорить. Вот сейчас старушки многие толкуют, как иконы у вас украли и как сами они потом в храм возвратились… Ведь было такое?
— Не совсем так, но примерно…
— Вот-вот… Некоторые не верят в это, а я — верю. Понимаете? И знаете почему?
— Почему?
— Места здесь такие, что все время чудеса происходят…
— Вот как?
— Да-да… Именно так. Тут, знаете, недалеко одно село есть, так там каждый год по пять-шесть домов горит. И каждый раз, что характерно, пожары от входной двери начинаются. Понимаете?
— Не очень… — подумав, признался священник. — Что же, получается, что специально поджигают?
— Вот! Вот именно. Специально. Или еще хуже…
— А что же еще хуже может быть?
— А кто его знает… Только вы сами посудите… Если бы из народа кто поджигал — обязательно бы заметили. Ведь село-то небольшое. Я там, например, всех знаю. Конечно, есть там семья одна. У меня даже подозрение на них было, что это они жгут. Я тогда, простите уж, письмо им анонимное написал. Дескать, если будете и дальше жечь, то сами сгорите…
— И что, прекратились пожары?
— Да, одно время не было их, а теперь снова дома начали гореть…
— А что это за семья такая?
— О! Интересная очень семья. Я давно ее изучаю. И знаете, что интересно ведь? И старший брат там дома жег, и отец, и дед… А прапрадед один — это я у Толстого в «Войне и мире» вычитал, — похоже, это он и поджег Москву в 1812 годе. Участь у них такая, что же сделаешь… А вот вы, как священнослужитель, чего бы посоветовали? Дело против их возбуждать? А доказать тогда как? Доказательств-то нет, одни подозрения и убеждения…
— Я бы посоветовал молебен отслужить в этом селе и крестным ходом по всем домам пройти…
— Да… Правильно… Прежний батюшка тоже такой совет давал. Царствие ему Небесное… А вы что, уходите?
— Да… — кротко ответил священник. — Извините, конечно. Но, знаете ли, дела…
— Не уходите… — попросил Петр Андреевич. — Я же еще не все рассказал… Хотите, я вам родники наши покажу?
— Родники? — Отец Игнатий остановился. — Здесь родники есть?
— И какие еще! — похвастал Петр Андреевич. — Между прочим, мне бабушка рассказывала, раньше там часовня стояла.
— И далеко это?
— Да нет, нет… — заволновался Петр Андреевич. — Близко совсем. Рядышком.
— Ну хорошо… — поколебавшись, согласился священник. — Подождите… Я оденусь только сейчас…
И он ушел к дому, где всегда жили священники. Сейчас на одной половине жила семья прежнего батюшки, а вторую выделили новому.
Со спины он казался еще тоньше. В черной, перевязанной в поясе рясе, в черной шапочке, натянутой на длинные, рассыпающиеся по плечам волосы, он казался еще моложе, и был чем-то очень похож на монашка с картинки, которую Петр Андреевич видел в журнале. Только на картинке рядом с монашком стоял еще и медведь, а тут… Петр Андреевич, вздохнув, налил себе еще одну стопочку и выпил, а оставшуюся в бутылке водку заткнул бумажной пробкой и убрал вместе со стопками в портфельчик.
Когда же управился с этим делом, вышел и отец Игнатий из дома.
— Пойдем? — спросил он.
— Пойдем… — вставая, сказал Петр Андреевич.
Ему понравилось, как оделся священник: накинул на плечи черное пальтишко, в руках держал посох. Так он еще больше походил на монашка с журнальной картинки.
Когда же вошли в лес, здесь, среди окутанных нежно-зеленой дымкой лопнувших почек березок, сходство с картинкой сделалось столь разительным, что только, пожалуй, медведя не хватало для полноты картины. Пройти к родникам напрямик из-за талой, затопившей лощинку воды не удалось, и пришлось обходить кругом, по высокому месту — там было посуше.
Ермак с малой дружиной казаков сокрушил царство Кучума и освободил народы Сибири. Соликамский крестьянин Артемий Бабинов проложил первую сибирскую дорогу. Казак Семен Дежнев на небольшом судне впервые в мире обогнул по морю наш материк. Об этих людях и их подвигах повествует книга.
Николай Коняев представляет свой взгляд на историю судьбы генерал-лейтенанта Красной армии Андрея Власова, прошедшего путь от любимца Сталина, сделавшего головокружительную военную карьеру, до изменника Родины.Вас ждет рассказ о Великой Отечественной войне и об одном из самых ее трагичных эпизодов — гибели под Ленинградом 2-й Ударной армии. А также о драматичной истории Русской освободительной армии, сформированной из красноармейцев и офицеров, оказавшихся в немецком плену. Это и рассказ о людях, окружавших генерала.В увлекательной форме, на основе документальных материалов, личных писем Власова и записей из дневников участников событий, автор последовательно создает картину минувших дней.
Сейчас много говорится о репрессиях 37-го. Однако зачастую намеренно или нет происходит подмена в понятиях «жертвы» и «палачи». Началом такой путаницы послужила так называемая хрущевская оттепель. А ведь расстрелянные Зиновьев, Каменев, Бухарин и многие другие деятели партийной верхушки, репрессированные тогда, сами играли роль палачей. Именно они в 1918-м развязали кровавую бойню Гражданской войны, создали в стране политический климат, породивший беспощадный террор. Сознательно забывается и то, что в 1934–1938 гг.
Новая книга петербургского писателя и исследователя Н.М. Коняева посвящена политическим событиям 1918-го, «самого короткого» для России года. Этот год памятен не только и не столько переходом на григорианскую систему летосчисления. Он остался в отечественной истории как период становления и укрепления большевистской диктатуры, как время превращения «красного террора» в целенаправленную государственную политику. Разгон Учредительного собрания, создание ЧК, поэтапное уничтожение большевиками других партий, включая левые, убийство германского посла Мирбаха, левоэсеровский мятеж, убийство Володарского и Урицкого, злодейское уничтожение Царской Семьи, покушение на Ленина — вот основные эпизоды этой кровавой эпопеи.
Выдающийся поэт, ученый, просветитель, историк, собиратель якутского фольклора и языка, человек, наделенный даром провидения, Алексей Елисеевич Кулаковский прожил короткую, но очень насыщенную жизнь. Ему приходилось блуждать по заполярной тундре, сплавляться по бурным рекам, прятаться от бандитов, пребывать с различными рисковыми поручениями новой власти в самой гуще Гражданской войны на Севере, терять родных и преданных друзей, учительствовать и воспитывать детей, которых у Алексея Елисеевича было много.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Любовь, похожая на сон. Всем, кто не верит в реальность нашего мира, посвящается…
По некоторым отзывам, текст обладает медитативным, «замедляющим» воздействием и может заменить йога-нидру. На работе читать с осторожностью!
Карой Пап (1897–1945?), единственный венгерский писателей еврейского происхождения, который приобрел известность между двумя мировыми войнами, посвятил основную часть своего творчества проблемам еврейства. Роман «Азарел», самая большая удача писателя, — это трагическая история еврейского ребенка, рассказанная от его имени. Младенцем отданный фанатически религиозному деду, он затем возвращается во внешне благополучную семью отца, местного раввина, где терзается недостатком любви, внимания, нежности и оказывается на грани тяжелого душевного заболевания…
Вы служили в армии? А зря. Советский Союз, Одесский военный округ, стройбат. Стройбат в середине 80-х, когда студенты были смешаны с ранее судимыми в одной кастрюле, где кипели интриги и противоречия, где страшное оттенялось смешным, а тоска — удачей. Это не сборник баек и анекдотов. Описанное не выдумка, при всей невероятности многих событий в действительности всё так и было. Действие не ограничивается армейскими годами, книга полна зарисовок времени, когда молодость совпала с закатом эпохи. Содержит нецензурную брань.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Книгу вроде положено предварять аннотацией, в которой излагается суть содержимого книги, концепция автора. Но этим самым предварением навязывается некий угол восприятия, даются установки. Автор против этого. Если придёт желание и любопытство, откройте книгу, как лавку, в которой на рядах расставлен разный товар. Можете выбрать по вкусу или взять всё.
Знаменитый представитель «деревенской» прозы, Владимир Крупин одним из первых создал жанр, в котором успешно работает Архимандрит Тихон Шевкунов (автор бестселлера «Несвятые святые»). И совсем не случайно Крупин стал первым лауреатом Патриаршей литературной премии — высокой духовной награды.Уже четверть века талант Крупина служит спасению людей от засилья массовой культуры, и главное в этом — понимание краткости земной жизи и вечной жизни души.В книге собраны лучшие рассказы и повесть «Передай по цепи», главная мысль которой такова: Россия сейчас — центр христианского мира, Россию спасет вера, у России есть высокое предназначение: быть духовным центром современного человечества.
В чем чудо веры? Как воплощается Иисус Христос в каждом из нас? Новая книга известного писателя Алексея Варламова не дает прямых ответов. Варламов пишет об обыкновенных людях, которых мы встречаем каждый день, и вместе с тем судьба каждого такого человека уникальна, как и его вера в Бога.Глазами автора мы видим Таинство Причастия и чувствуем силу православной молитвы. Эта книга — не религиозная агитка, не скучная опись церковного быта и обрядов, но живое, искреннее повествование, способное расшевелить душу даже заядлого атеиста.