Дальние рейсы - [31]

Зато и вид перед нами открылся замечательный. Внизу лежала просторная долина, на которой тускло блестела среди зелени речная гладь. А дальше высились гряды сопок, зеленые вблизи и синеватые, размытые туманом вдали. Тайга покрывала все ровным ковром, уходила в неведомую даль, хмурая и молчаливая. Вокруг пестрели цветы. Желающие в один момент набрали себе букеты, а потом оставили их, потому что началась охота за саранками. Они здесь большие, оранжевые, с черными крапинками. Местные жители очень поэтично называют их лилии-тигрилии.

Я тоже сорвал несколько саранок. Они почему-то пахли шоколадом, а мне этот запах не очень нравится. Но некоторые, очевидно, любят запах шоколада: они нанюхались до того, что носы, губы и щеки сделались у них темно-коричневыми от пыльцы. Приставала она к коже очень легко, а стиралась плохо.

Главной нашей целью были не виды и не саранки. Мы пришли осмотреть раскопки древнего городища, обнаруженного на самой вершине сопки. Когда-то, в начале нашей эры, здесь жили племена, составлявшие коренное население края. Судя по раскопкам, они уже знали земледелие, занимались охотой и скотоводством. На месте одной из построек нашли даже статуэтку всадника, несущегося во весь опор.

Эти подробности поведала нам руководитель экспедиции археологов, полная женщина в спортивном костюме и резиновых сапогах, кандидат исторических наук, сотрудник Сибирского отделения Академии наук СССР Жанна Васильевна Андреева. Несмотря на молодость, она слывет авторитетным, очень способным ученым и бесконечно предана своему «железу» — железному веку. Лицо у нее темное, обветренное, продубленное солнцем. Говорит она лаконично, умело и просто, подавая главное. Слушать ее — одно удовольствие. И как же надо любить свое дело, чтобы из года в год с весны до зимы проводить время в тайге, каждый день подниматься на сопку по обрывистой тропе, лопаточкой и кисточкой счищать землю в поисках обгорелых зерен, пролежавших в земле многие столетия! Ведь найти такое зерно не легче, чем обнаружить пресловутую иголку в стоге сена.

Жанна Васильевна объяснила все, вплоть до того, как с помощью радиоактивного метода определяют возраст находок. Она просила нас осторожнее ходить по раскопкам, чтобы не сбить оконтуривающие колышки. И тут одна дама в зеленых брюках пожелала задать вопрос:

— Скажите, пожалуйста, — с легким прононсом произнесла она. — Эти колышки тоже сохранились с тех пор?

Тут смолкли даже самые завзятые говоруньи. Люди посмеиваясь, бочком отходили в сторону. Нам было стыдно за эту даму. А руководительница раскопок даже растерялась. Говорила, объясняла — и вот тебе!

— Нет, — сухо сказала она. — Эти колышки поставили мы сами.

— Благодарю, — с достоинством кивнула дама. А возмущенная Бориса Полиновна сказала:

— Я знаю ее. Мы вместе ездили по Болгарии. Она там купила в ларьке двенадцать плиток шоколада и на полчаса задержала отправление автобуса… И никто не смог доказать ей, что это плохо.

— Может, оригинальничает? — спросил добродушный Герасимыч, которому с его характером следовало бы пойти не в политэкономы, а в адвокаты.

— Все равно непростительно, — резко возразил Алексей. — Глупость, как явную, так и тайную, нельзя прощать никому. Надо как-то классифицировать людей по степени умственного развития. Человечество слишком много страдало от дураков…

Туристы начали спускаться с сопки. Это было если и не легче, чем подниматься, то во всяком случае быстрее. Наиболее крутые участки можно было преодолевать тем элементарным способом, который рекомендован для проверки покатости земли. К тому же мы были уже настолько мокры и грязны, что новая порция глины или чернозема на брюках не имела значения ни в смысле добавочного веса, ни в смысле эстетики.

Внизу, за дорогой, раскинулся в молодом лесочке лагерь археологов. Руководительница раскопок показывала найденные экспонаты. Вокруг нее сгрудилась плотная толпа.

Я решил побродить по лагерю. Тут было десятка полтора маленьких старых палаток, кирпичная печка, волейбольная площадка. Вот, пожалуй, и все.

Дверь в одну из палаток была откинута, в ней сидели две девушки и румяный плотный мальчишка лет двенадцати. Я пристроился возле входа и разговорился с одной из девушек — лаборанткой Аллой. Оказывается, в археологической экспедиции работают двадцать восемь человек, большинство из них — ребята, ученики старших классов. Вот они-то и копают здесь три месяца под наблюдением специалистов. При дожде работать нельзя: сидят в палатках и скучают. Но вообще дело очень интересное.

Алла, девушка крепкая, деловая и серьезная, протирала и упаковывала находки. Руки у нее с виду грубые, в ссадинах, но она так аккуратно брала хрупкие осколки какого-то сосуда, что я удивлялся ее ловкости, точности и прямо какой-то нежности в обращении с черными, будто обугленными черепками. Продолжая работать, опа не без юмора рассказала, что в экспедиции археологов кроме людей были еще кошка, собака и мишка. Но кошка сбежала, вероятно от сырости. Собаку отдали пастухам, потому что она пристрастилась забираться по ночам в палатки и таскать обувь. Почему именно обувь, никто не знал.